Кудрино. Пресня. Новинки. Щепы.
Главные улицы этого района, Кудринская (с 1919 г. Баррикадная) и продолжающая ее Большая Пресненская (переименована в 1918 г. в улицу Красная Пресня),– части древней, еще XII в., «волоцкой» дороги через Волоколамск на Новгород; южнее их идут Средняя и почти по подножью высокого холма над берегом Москвы-реки Нижняя Пресненские улицы, а между ними Большой Предтеченский переулоколо Все они соединяются сетью прихотливо извивающихся переулков.
Известно, что в XIV в. этой местностью владел князь Серпуховской Владимир Андреевич, двоюродный брат Дмитрия Донского получивший после Куликовской битвы прозвище Храбрый. Его «болший» двор с церковью находился «на Трех Горах», а главным селом было Кудрине к которому «тянули» много деревень. Вдова князя Елена Ольгердовна «дала то село Кудрино и со всеми деревнями и с селищи... по своем князе и по своих родителях в дом Пречистой Богородицы Фотею митрополиту всеа Русии». Таким образом это богатое владение перешло к Новинскому монастырю, около которого южнее нынешней Кудринской площади возникла монастырская Новинская слобода.
От Кудринской площади идет короткая и узкая одноименная улица Кудринская (Баррикадная), от старой застройки которой уже почти ничего не осталось, кроме бывшего Вдовьего дома и Пресненской полицейской и пожарной части.
Вдовий дом находился в здании (№2) со строгим классическим портиком, которое не потеряло своей монументальности в соседстве с соседом-небоскребом. Такова особенность зданий зрелого классицизма – даже при относительно небольших размерах они обладают способностью производить впечатление больших и внушительных.
В первой трети XVIII в. здесь были владения сенатора Ю.С. Нелединского-Мелецкого и адмирала Ф.М. Апраксина, ближайшего сподвижника Петра Великого, почти его ровесника, принимавшего участие в забавах потешных, а потом в строительстве русского флота в Воронеже, Архангельске, Петербурге. Апраксин стал генерал-адмиралом и президентом Адмиралтейств-коллегии. Петра он пережил на три года и умер бездетным, оставив дом в Кудрине брату генерал-майору Андрею Матвеевичу Апраксину. В январе 1770 г. это а\аде-ние приобрел у его внука один из самых ярких деятелей царствовании Елизаветы Петровны, Петра III и Екатерины II А.И. Глебов. Будучи незнатного происхождения, он добился расположения графини Гендриковой, родственницы императрицы Елизаветы Петровны. Та, Узнав, что готовится их свадьба, тут же пожаловала жениха в обер-прокуроры, сказав: «Сестра моя сошла с ума, влюбилась в Глебова. как ее отдать за подьячего?» Так и началась его карьера. Способный, изворотливый, он добился немалых чинов и званий: генерал-прокурор, генерал-аншеф; он не брезговал торговлей и взятками. «У Гле6ова,– говорила Екатерина,– большие способности, соединенные с равным прилежанием; это олицетворенная находчивость, но он плут и мошенник». В конце концов его все-таки удалили от дел, и Глебов поселился в Москве, где жил либо в своей подмосковной усадьбе в Виноградове, либо в загородном московском доме на Ходынке, где он скончался в 1790 г.
В Кудрине А.И. Глебов в 1771 г. к своему участку прикупил землю у князя А.Ю. Нелединского-Мелецкого и увеличил старый апраксинский дом, который, таким образом, приобрел в плане сложную конфигурацию. После его кончины наследники Глебовых в июне 1791 г. продали дом за 42 тысячи рублей «под главную в Москве аптеку», которая помещалась здесь до 1805 г. Потом здание, переоборудованное по проекту И. Жилярди, передали для Александровского института, который выехал отсюда перед самой войной 1812 г., освободив его для Вдовьего дома. Сюда уже начали перевозить его имущество, но грянула война, и все остановилось.
Здание это было свидетелем ужасной трагедии, разыгравшейся в сентябрьские дни 1812 г. В нем находились раненые, привезенные с Бородинского поля, при отступлении армии их не вывезли из города, и «Вдовий Кудринский дом со всем строением, казенным имуществом и письменными делами сгорел, в коем жертвою пламени были до 700 российских раненых».
От дома тогда остались лишь стены. Сын Жилярди Доменико выстроил новое здание, включив в него частично старую постройку. Строительство протяженного и невысокого здания с мощным восьмиколонным портиком сурового дорического ордера было начато в мае 1821 г. и закончено в 1823 г.
В продолжение почти ста лет в нем помещался Вдовий дом, учрежденный императрицей Марией Федоровной «для тех бедных и помощи достойных вдов, которые остались по смерти мужей в военной и гражданской службе Российской Империи..., и по старости и слабости или по каким-нибудь другим причинам безвинно не имеют никакого содержания».
Во время Крымской войны из вдов, живших здесь, образовали несколько отрядов, работавших во фронтовых госпиталях. Своей самоотверженной работой – на одну вдову приходилось до 200 тяжелобольных пациентов – они заслужили тогда добрые слова многих.
В доме вместе с вдовами разрешалось жить и маленьким детям так, два года – с 1874 по 1876 г. – провел здесь вместе с матерью Александр Куприн, вспомнивший о Вдовьем доме в рассказе «Святая ложь».
Раньше Вдовий дом отделялся от проезжей Кудринской улицы садом, но в советское время началась коренная перепланировка площади: снесли торцевой дом на Новинском бульваре, уничтожили сад перед Вдовьим домом и снесли церковь напротив.
Возможно, что Покровская церковь была приходской для села Кудрино и. следовательно, впервые была выстроена еще в незапамятные времена, при князе Владимире Андреевиче. Однако письменных свидетельств того времени о церкви не сохранилось; первые сведения о ней относятся к сравнительно позднему времени: в 1660 г. сообщалось, что она «прибыла вновь», т.е. построена (или перестроена) заново. К 1713 г. было получено разрешение возвести новое каменное здание – небольшой четверик с окнами необычной круглой формы; уже в следующем году освятили Никольский придел, а вскоре и основное здание. В 1800–1819 гг. к нему пристроили трапезную и высокую колокольню. Церковь Покрова Пресвятой Богородицы закрыли в 1931 г. и в августе–сентябре 1937 г. сломали.
На месте церкви вырос один из московских небоскребов, построенных по указанию «отца народов» в послевоенной Москве, буквально задыхавшейся в тисках жестокого жилищного кризиса: люди жили в неописуемых условиях, ютясь целыми семьями на нескольких квадратных метрах в бараках и в донельзя перенаселенных коммунальных квартирах. На те средства, материалы, рабочую силу, затраченные на строительство лишь одного небоскреба, можно было бы улучшить жизнь многим и многим тысячам москвичей, но Сталину нужно было выстроить некую витрину процветающего под его «мудрым» руководством государства.
Всего воздвигли семь высотных зданий, из которых два были жилыми – одно на Котельнической набережной, закрывшее собой прекрасный вид на Москву со Швивой горки, а другое здесь, на Кудринской площади (проект М.В. Посохина и А.А. Мндоянца). Его начали весной 1949 г., а закончили в 1954 г.
Центральная часть – 22-этажное здание со шпилем, общей высотой 152 м, а по бокам – 18-этажные крылья; внизу находился продовольственный магазин, неудобно разделенный на несколько частей. Все это стоит на высоком стилобате, который предназначался для ателье, парикмахерской, где делали модные стрижки, двухзального кинотеатра, складов и прочих вспомогательных помещений.
Из старых на Кудринской улице осталось здание бывшей Пресненской полицейской части (№4), которое и сейчас занимают пожарные и милиция. В начале XVIII в. здесь находилось владение князя Ю.С. Нелединского-Мелецкого, а в конце того же столетия оно, также как и соседний апраксинский участок, перешло к Медицинской конторе. В начале следующего столетия тут располагался инструментальный завод Главной аптеки. В 1812 г. постройки сгорели; впоследствии в поправленных и построенных заново зданиях поместили Пресненскую полицейскую часть.
Кудринская улица подходит к перекрестку нескольких городских магистралей, в названии которых присутствует слово «Большая». Прямо идет Большая Пресненская, направо Большая Грузинская, а налево Большой Конюшковский переулок.
Конюшенный двор, откуда и пошло название последнего, а также соседних Малого Конюшковского переулка и Конюшковской улицы (бывшей Нижней Пресненской), располагался среди хозяйственных построек слободки крестьян Новинского монастыря, находившейся к югу от села Кудрина. Рядом еще в начале прошлого века было два пруда – Средний и Нижний, образованные запруженной рекой Пресней. При плотинах в глубокой древности, при князе Владимире Храбром, стояли мельницы, а одна из них – «пильная» – дожила до XIX в. (она показана на плане Москвы 1859 г.).
По обоим берегам прудов шли две улицы – Нижняя Прудовая (Дружинниковская) с западной стороны и Верхняя (Конюшковская) – с восточной. Обе эти улицы были застроены небольшими деревянными домиками, среди которых на Нижней Прудовой стоял и дом (на углу с теперешним переулком Капранова, тогда Нижним Предтеченским, №11) с обязательными перед ним колоннами, принадлежавший знаменитому московскому хирургу Матвею Яковлевичу Мудрову, который перешел потом к его зятю И.Е. Великопольскому, знакомому и сопернику Пушкина на зеленом поле карточного стола. Он был тороватым хозяином и славился своими балами; об одном из них вспоминал петербургский литератор И. И. Панаев, побывавший там с Белинским и К. Аксаковым: «Дом Великопольского был набит битком гостями, оркестр гремел, танцы были во всем разгаре... Толпы любопытных собрались у дома. Сад на Пресненских прудах был также наполнен гуляющими...»
Такие же небольшие деревянные дома, выстроенные в основном после пожара 1812 г., находились и на Верхней Прудовой улице, а также позади нее – в Большом и Малом Конюшковских переулках. Деревянный дом (№8, не сохранился) на Верхней Прудовой принадлежал известному филологу А. И. Соболевскому; в Большом Конюшковском переулке в 1825 г. жил В. К. Кюхельбекер.
У самого вестибюля станции метро «Краснопресненская» на левой стороне Конюшковской улицы среди газона, разбитого на месте снесенных строений, за забором одиноко стоит здание (№31), выстроенное к 1895 г. по инициативе профессора А.П. Богданова для бактериолого-агрономической станции ботанического сада Императорского общества акклиматизации животных и растений. Финансировал постройку и исследования, проводимые станцией, владелец самой известной в досоветской России аптеки В.К. Феррейн. Автором здания был архитектор Р.И. Клейн, для которого оно перед постройкой Музея изящных искусств на Волхонке явилось своеобразным «полигоном» использования деталей древнегреческой архитектуры в таком масштабе в современном здании. В продолжение длительного времени это незаурядное здание стояло покинутое, приговоренное к сносу, но благодаря заботам ревнителей старины оно сохранилось – более того, было поставлено на охрану и недавно отреставрировано. Нижняя Прудовая улица в 1922 г. была переименована в Дружинниковскую в честь тех дружин, которые вели здесь ожесточенные бои с правительственными войсками в декабре 1905 г. Центром сопротивления была мебельная фабрика Николая Шмита, которая находилась на месте участка №9 по Нижней Прудовой улице (между нынешними Рочдельской и переулком Капранова). Сам владелец сочувствовал большевикам, помогал деньгами (он даже завещал им свое состояние), прятал революционеров у себя дома и на фабрике. Войска буквально разгромили фабрику Шмита, сравняв ее с землей, а сам владелец был арестован и заключен в тюрьму. В 1920 г. на месте фабрики Шмита поставили гранитный камень, который находится на территории детского парка. В память капиталиста-революционера близлежащий Смитовский проезд, проложенный владельцем котельного завода англичанином Ричардом Смитом, был переименован в Шмитовский. Еще одним памятником борьбы между восставшими и властями служит восстановленный Горбатый мост, который когда-то разделял Средний и Нижний Пресненские пруды. В декабре 1905 г. мост был укреплен баррикадами, т.к. он имел большое стратегическое значение – вел к фабрике Шмита и Прохоровской мануфактуре, центрам мятежников. В последние дни декабрьского восстания здесь происходило ожесточенное сражение боевых дружин и солдат Семеновского и Ладожского полков, подкрепленных артиллерией. Памятник этим событиям (1981 г., скульптор Д. Рябичев), представляющий Двух дружинников, раненого и здорового, и женщину со знаменем в Руках, находится около моста.
У моста стоит всем известное здание, так называемый «Белый дом», который волей случая оказалось связанным с несколькими критическими периодами в недавней истории России.
Быстро привилось это название в Москве, данное в августовские дни 1991 г. Московский «Белый дом» ассоциировался тогда с оплотом демократии в мире – американским Белым домом в Вашингтоне, но создателям московского «аналога», наверно, и во сне не могло явиться такое сопоставление. Архитектор Д.Н. Чечулин выстроил к 1980 г. большое здание для Верховного Совета и Совета министров Российской Советской Федеративной Социалистической Республики (РСФСР), до тех пор «ютившихся» в бывшей духовной семинарии на Делегатской улице. Здесь было выстроено еще одно парадное советское здание, только более помпезное, чем десятки других партийно-советских, выраставших в те времена в разных краях страны.
В этом здании в августе 1991 г. находилась штаб-квартира сторонников Б.Н. Ельцина во время борьбы с узурпаторами власти. После разгрома заговорщиков в «Белом доме» остался Верховный Совет Российской Федерации, ставший на путь конфронтации с Б.Н. Ельциным, которому народ неоднократно выражал свою поддержку. В октябре 1993 г. Белый дом подвергся обстрелу из танков, расположившихся на Новоарбатском мосту. В здании возник пожар, оно было серьезно повреждено. После дорогостоящего ремонта в нем ныне находится правительство Российской Федерации.
Почти напротив на Конюшковскую улицу выходит странного вида здание – большой куб мрачного темно-красного цвета с частыми проемами окон, огражденный низкими распластанными строениями, образующими замкнутый двор. Это комплекс зданий посольства Соединенных Штатов Америки. Американцы были настолько наивны, что предоставили постройку нашим «специалистам», которые буквально нашпиговали здание подслушивающей аппаратурой. После сдачи здания «жучки» были все-таки обнаружены; советская пресса неистово все отрицала, но американцы отказались въезжать в только что выстроенное здание, на которое были затрачены миллионы долларов. Что теперь с ним делать, так и непонятно – есть предложение все снести и выстроить здание заново из американских строительных материалов и американскими рабочими. Надо сказать, что если при этом и проект будет изменен, то будет только хорошо – этот куб выглядит уж очень неприглядно.
Недалеко отсюда, в Большом Девятинском переулке находится Девятинская «что за житным Патриаршим двором» церковь. Ее главный престол освящен в честь девяти мучеников Кизических (т.е. из города Кизик в Малой Азии, на берегу пролива Дарданеллы) – Антипатра, Феогнида, Руфа, Артема, Феостиха, Магна, Феодора, Фавмасия и Филимона, замученных за христианскую веру в III в. Патриарху Адриану прислали с Востока частицы мощей этих мучеников, и в 1698 г. он по этому случаю выстроил деревянную церковь. Еще в 1732 г. рядом с ней стала строиться каменная церковь. Деревянная сгорела, а каменную закончили в 1735 г. Трапезную с придельным храмом свыше Варвары (на средства двух Варвар – Нерской и Челищевой) построили заново в 1838 г., а колокольня была возведена к 1844 г. В декоративном оформлении их уже заметны элементы эклектики.
Почти рядом с апсидами Девятинской церкви – здание, обращающее внимание своим пилястровым портиком, перед которым стоят две скульптуры обязательных дворянских львов. Это, однако, не произведение архитектора XIX в., а недавняя имитация классического стиля. На углу Большого Девятинского переулка находится восстановленный дом (№1/17, это копия деревянного дома, выполненная в кирпиче), в котором в детстве жил Александр Сергеевич Грибоедов. Семье Грибоедовых этот дом перешел в 1801 г., когда мать А\ек-сандра Настасья Федоровна купила его у своего брата, послужившего прототипом Фамусова в комедии «Горе от ума». В немногие свои приезды в Москву Грибоедов иногда останавливался здесь. Дом продали в марте 1834 г., уже после трагической гибели поэта.
По соседству – невыразительное жилое здание постройки 1960-х гг., а рядом (Новинский бульвар, №11) – одно из самых представительных сооружений предреволюционного строительного московского бума, «дом Щербатова». В плане это П-образное сооружение, с крыльями, выходящими к красной линии улицы и образующими cour d'honneur, и с поставленным на самый верх одноэтажным особняком.
Богатый любитель искусств князь Сергей Александрович Щербатов задумал выстроить в Москве дом-дворец, соединив в нем и обычный доходный дом, и жилище богатого собственника. «Обосновавшись прочно в Москве, горячо любя Москву,– писал Щербатов, я решил построить в ней большой дом и оставить некую художественную ценность и дав ему после своей смерти особое назначение. Одновременно мне хотелось создать для себя и для жены такую обстановку жизни, которая бы вполне соответствовала художественным вкусам и потребностям». Щербатов просил архитектора, имя которого ранее было мало известно, Александра Таманяна, спроектировать ему такой дом.
Изучались различные интерьеры (в особенности английские, норвежские. шведские – «как самые уютные»), у входа были каменные львы и железные фонари «изысканного рисунка, стоявшие со дня основания Московского Университета на входной наружной его лестнице, проданные на слом». Новое здание сразу же привлекло к себе пристальное внимание – многие газеты и журналы отметили его на конкурсе лучших городских фасадов этот дом получил первую премию. Автор проекта приобрел известность, после октябрьского переворота он уехал в Армению и стал основоположником современной армянской архитектуры, построив много замечательных зданий в Ереване.
Свой дом Щербатов собирался завещать городу Москве для Городского музея частных коллекций. В связи с этим внутренняя планировка могла быть легко трансформирована, и квартиры превращались в анфиладу залов, особняк же предназначался им для «культурно-художественного центра объединения художников, актеров и литераторов».
Удобные квартиры в новом доме сразу же стали заселяться. В одной их них жил А.Н. Толстой (с осени 1912 по 1914 г.). После большевистского переворота старых жильцов выгнали, а дом превратился в «коммуну» Трехгорной мануфактуры.
Рядом с этим произведением архитектуры начала XX столетия, так искусно заимствовавшим классические мотивы, стоит барский дом (№13), выстроенный в конце XVIII в. Владельцами его были князья Оболенские, здесь жил декабрист Евгений Оболенский, в этом доме собиралась Московская управа Северного общества. Дом помещен в альбомы лучших московских строений конца XVIII в. и считался несохранившимся, но благодаря исследованиям москововедов был найден и в 1983 г. искусно реставрирован.
На другом углу Большого Девятинского переулка – основное здание посольства США, находящееся на месте старинного Патриаршего житного двора, который располагался на земле, ранее принадлежавшей боярину князю В. В. Голицыну. Современный дом был выстроен в 1952 г. по проекту архитектора Е.Н. Стамо и арендуется посольством с 1954 г.
Еще в сталинском плане реконструкции Москвы 1935 г. была предусмотрена крупная магистраль, ведущая на запад. Прокладывать ее начали со строительства моста (инженеры М.С. Руденко, С.Я. Терехин, М.С. Крючков, архитектор К.Н. Яковлев), который был открыт точно в назначенный срок – 6 ноября 1957 г., к 40–летию «Великой Октябрьской революции». Сам проспект начали пробивать сквозь жилую застройку в 1961 г. Тогда были сметены десятки ценных зданий, составлявших гордость города, целый район старой Москвы, созданный после пожара 1812 г. в стиле «московского ампира», где было много уютных деревянных зданий, так хорошо передававших облик старого дворянского города. Проспект погубил один из самых поэтичных уголков старой Москвы – Собачью площадку.
За Садовым кольцом проспект прошел по трассе Большого Новинского переулка, названному по Новинскому Введенскому Богородицкому, что на Бережках, мужскому монастырю. Новинками обычно назывались выселки, новые поселения, образовавшиеся рядом со старыми. Таким поселением, вероятно, и был митрополичий, позже патриарший, а потом синодальный монастырь.
Монастырь, ставший его домовым, основал митрополит Фотий за городом, на берегу Москвы-реки, близ устья речки Пресни. В отводной грамоте начала XV в. на земли нового монастыря говорилось, что «...и Фотей митрополит ту землю со всем с тем дал в свой новый монастырь Введения свыше Богородицы на Присну и при животе Фотея в том монастыре многая игумены были». При монастыре возникла слободка, где жили слуги монастырские, крестьяне, ремесленники – в 1646 г. в переписной книге монастыря было записано: «Пречистыя богородицы Новинского монастыря вотчина слобода под монастырем, а в ней 72 двора крестьянских». Монастырь часто видел в своих стенах московских иерархов. Вот запись о «хождении» патриарха Иоакима в свой монастырь: «191 (т.е. 1683. – Авт.) года, мая 21, в вечеру, святой патриарх ходил на Пресню и указал, где рыть новый пруд и, осмотря место, в Новинском монастыре слушал вечерни и из Новинского монастыря идучи, зашел в Федоровский монастырь, что за Никитскими вороты, и в час ночи пришел в Кремль».
В монастыре находились три церкви: главный монастырский собор во имя Введения во храм, иконы Казанской Божьей Матери и Иоанна Предтечи. Надо думать, что Введенский собор первоначально был выстроен самим основателем митрополитом Фотием и был, конечно, деревянным. Есть сведения, что его возвели заново после пожара 1565 г., а в 1674 г. полностью перестроили – тогда были сделаны традиционные пять глав и надстроена колокольня. Казанская теплая церковь об одной главе относилась, по всему вероятию, к XVIII в. В 1869 г. ее разобрали вместе с пристроенной в 1818 г. трапезной из-за ветхости и поставили на месте престола часовню. В 1746 г. монастырь «перепрофилировали» – сделали женским и отдали грузинам – первой игуменьей его стала имеретинская царевна Инна. Но недолго ему пришлось жить – в 1764 г. вместе со многими другими его упразднили вовсе. Введенскую церковь сделали приходской, а в помещениях монастыря разместили военно-сиротское училище (что еще можно считать терпимым), далее – фурманный двор где до 1812 г. хранились пушечные лафеты, потом там устроили Новинскую полицейскую часть, и в конце концов – женскую тюрьму!
Приходскую Введенскую церковь в 1854 г. стараниями двух прихожан – В.А. Куманина и Г.А. Москвина – существенным образом отремонтировали: заменили фундаменты, поставили шатер на колокольню, пристроили два придела – Всесвятский и Рождества Иоанна Предтечи. Но от нее, как, впрочем, и от всего монастыря, ничего не осталось: церковь сломали в 1933 г. Последние монастырские строения были снесены при строительстве здания СЭВ. Одно из выразительных зданий архитектуры советского времени, где помещался Совет Экономической Взаимопомощи,» организации, призванной держать в общей экономической узде все социалистические страны – сателлиты, было построено в 1964–1968 гг. (авторы М. Посохин, А. Мндоянц, В. Свирский). Несмотря на использование стандартных тогда в Советском Союзе модных форм – высотного параллелепипеда (31 этаж) и низкой распластанной у его подножья части, авторы нашли выразительный облик для воплощения своего замысла, в создании которого важную роль играют упругие кривые двух крыльев высотной части и круглый зал заседаний, украшенный мозаикой художника Г. Опрышко. Значительно менее выразительна гостиница «Мир», находящаяся позади здания СЭВ в Большом Девятинском переулке. После распада социалистического лагеря здание СЭВ стало принадлежать городским властям.
На части территории бывшего Новинского монастыря в 1931–1934 гг. по проекту архитектора А. В. Самойлова были выстроены здания Центрального института курортологии (Новый Арбат, №50), где в последнее время находился Российский научный центр реабилитации и физиотерапии, но теперь этот памятник зодчества советского времени снесен.
На левой стороне Большого Новинского переулка, во дворе дома (улица Новый Арбат, №23/7) стоял одноэтажный с высоким мезонином деревянный дом, выстроенный в начале XIX в., памятный нам тем, что в нем жил и скончался в 1851 г. композитор А. А. Алябьев. Этот замечательный архитектурный и историко-культурный памятник сгорел в апреле 1997 г.
Южнее Новинского монастыря, между ним и Смоленской дорогой, за ложбиной ручья Проток – по его направлению проходит теперь Проточный переулок – на противоположной горке стояла церковь свыше Николая Чудотворца, а рядом слободские домики, разделенные несколькими улицами. Тут, на берегу ручья и Москвы-реки в
XVII в. находились дворцовый дровяной двор и лесной ряд недаром Никольская слободская церковь называлась «что в Щепах» Ее каменное здание (1-й Смоленский переулок, 20) построено в 1686 г «по челобитью дворцовых помясов, и хлебников, и сторожей», колокольня и Петропавловский придел – в 1813 г., придел Симеона и Анны – в 1884 г. Еще сравнительно недавно я писал о том, как ужасно выглядела эта церковь после многолетнего хозяйничанья советских чиновников, но теперь она восстановлена и выглядит прекрасно.
Неподалеку от церкви в Шубинском переулке (№2/3), была квартира писателя В.В. Вересаева, чья книга «Записки врача», появившаяся в 1901 г., наделала много шума – в ней рассказывалось о неприглядных сторонах медицинской профессии. Немалый отклик и даже шок вызвала и книга «Пушкин в жизни», свод свидетельств современников и выдержек из документов, представляющий непредвзятую, очищенную от славословия и наведения хрестоматийного глянца, биографию Пушкина, что отнюдь не вызвало единодушного одобрения. Вересаев успешно прожил долгую писательскую жизнь в советское время, получив в недобром 1939 г. орден Трудового Красного Знамени, а в 1943 г. – Сталинскую премию первой степени. В этом доме Вересаев жил более двадцати лет – с 1921 по 1945 г.; и в последний день своей жизни он работал здесь над переводом «Илиады».
Шубинский переулок спускается к Смоленской набережной по склону приречного холма, который назывался Варгунихиной горой – имя, данное, вероятно, по известному в этих местах питейному дому. У подножия холма, недалеко от нынешнего Бородинского моста, стояла красивая церковь старообрядческой Николо-Смоленской общины. Она была выстроена по образцу псковских церквей в 1915 г. (проект архитектора В.Д. Адамовича) и освящена в честь свыше Николая. Храм был разрушен в 1930-х гг.
Смоленская набережная почти полностью застроена новыми большими жилыми зданиями. На углу с Новым Арбатом – жилой дом, выстроенный в конце 1930-х гг. по проекту А.В. Щусева и А.К. Ростковского (№12), а в 2000 г. построено новое здание посольства Великобритании (проект архитектурной фирмы «Ahhrend Burton & Koralek»), более подходящее для гостиницы какого-нибудь приморского курортного городка, поразительным образом не соответствующее ни окружающим ее строениям, ни московской архитектуре.
Здесь к набережной выходит Проточный переулоколо Он был одним из тех мест в Москве, которые «славились» безысходной бедностью обитателей, «соперничавшими» в этом с самой Хитровкой. Особенно были известны «Арженовка», или «Ржанова крепость» «Зиминовка» и «Волчатник», называвшиеся по фамилиям своих владельцев купцов Арженова, Зимина и Волкова.
Л.Н. Толстой, желавший познакомиться с жизнью городской бедноты, принял участие в трехдневной переписи, проводившейся в Москве 23–25 января 1882 г., и выбрал самый неблагополучный участок рядом со Смоленским рынком. Толстой переписывал обитателей в доме Зимина (находившемся на месте дома №11/27 на углу с 1-м Смоленским переулком). «На Проточный переулок,– писал Толстой,– выходят двое ворот и несколько дверей: трактира, кабака и нескольких съестных и других лавочек... Все здесь серо, грязно, вонюче – и строения, и помещения, и дворы, и люди. Большинство людей, встретившихся мне здесь, были оборванные и полураздетые». Впечатления, полученные им при посещении этого и других московских притонов, отразились в его публицистических и художественных произведениях. И.Г. Эренбург назвал один из своих ранних романов, опубликованный в 1927 г., «Проточный переулок». Писатель Александр Вьюрков в рассказе «Трущоба» так описывает эти места: «Проточный был заселен ремесленниками, мастеровыми, извозчиками, прачками и ворами... В Проточном бесследно исчезали не только краденые вещи, но и сами ограбленные. Когда начали ломать один из флигелей, в подвалах флигеля нашли несколько человеческих скелетов...»
Один из самых страшных притонов – «Ржанова крепость» – унылый длинный двухэтажный дом (Проточный переулок, №11), занимал квартал между 1-м Смоленским и Малым Новопесковским переулками, заходя своими крыльями в оба переулка. Его сломали в начале 1970-х гг., и уже ничто не напоминает об этом памятнике старого быта.
От Проточного переулка тянется по Смоленской набережной большой жилой дом (№5/13), построенный в 1954 г. по проекту Б.Г. Бархина, Н.И. Гайдарова, М.М. Лермана. Дом этот щедро украшен лепными декорациями – особенно на башне левой части, на крыше которой высится угрожающих размеров что-то вроде букетов. Внизу дом огражден решетками – того и гляди, чтобы какое-нибудь украшение не упало на голову прохожему. На доме несколько мемориальных досок: здесь жили в 1955–1990 гг. Е.Я. Савицкий, маршал авиации; и в 1955–1976-гг. А.А. Новиков, тоже маршал, но не
простой, а главный; в 1955-1967 гг. адмирал И. С. Исаков; и 1954-1961 гг. режиссер А.Д. Попов; и в 1955-1983 гг. артист А.А. Попов.
Дом тянется до метромоста, части второй очереди метро, построенной в 1935 г. За ним – 11-этажный дом, состоящий из двух разновременных частей. Левая, более украшенная (№2а), построена в 1955 г.; и правая (№2), почти спартанская,– в 1930-х гг. Во дворе этого дома на холме стоит старое производственное здание бывшей шерстоткацкой фабрики торгового дома «Вдова М. Рыбакова и К°». Угол со Смоленской улицей образует совсем непритязательное строение, на котором выложена дата его появления на свет – 1962 год.
Возвратимся отсюда к перекрестку Кудринской улицы и Большой Пресненской (Баррикадной и Красной Пресни). С правой стороны – вход на старую территорию зоопарка (о нем см. в главе «Грузины»), где находится один из Пресненских прудов, образованных речкой Пресня, левым притоком Москвы-реки. Остальные пруды засыпаны, а сама речка взята в подземный коллектор. Вторая речка в этих местах – Бубна, вытекавшая из Козьего болота в районе Козихинских переулков,– образует пруд на новой территории зоопарка и впадает в Пресню.
В 1681 г. царь Федор Алексеевич выбрал место около реки Пресни для строительства загородного дворца с домовой каменной Воскресенской церковью. К дворцу перенесли также деревянную Никольскую церковь с Курьих Ножек (на современной Большой Молчановке), и со временем около него возникло поселение, в котором жила царская прислуга – село Воскресенское. Река уже тогда была перегорожена несколькими плотинами, по которым шли проезжие дороги к воротам Скородома, крепости на месте современного Садового кольца.
П.В. Сытин в числе тысяч документов, впервые введенных им в научный оборот, опубликовал в первом томе своей «Истории планировки и застройки Москвы» карту части Москвы у Пресни, на которой показано положение как «Государева нового сельца Воскресенского», так и самой Воскресенской церкви – они находились у верхнего Пресненского пруда, в районе современных Грузинских улиц. Недалеко был и большой дворцовый сад, площадью 63 га: «...а в том саду садового строения 2400 яблонь по местам на грядах; 560 привиков, 34 гряды почек, 250 кустов вишнягу, 112 гряд смородины красной. У того саду садовников 13 человек». В селе находился и Потешный двор, для которого в 1685 г. «на дело ларя белому медведю» отпустили 13 досок полуторных сосновых, да еще под ларь мастерили «колеса самые добрые».
В Воскресенском селе бывал Петр – тешился там фейерверками, новой для того времени забавой. Отсюда в 1694 г. пошел с походом под Кожухово И.И. Бутурлин вместе со стрелецкими полками, чтобы встретиться с Ф.Ю. Ромодановским в битве потешных с регулярными войсками.
Долгое время пруды находились в дворцовом ведомстве, у плотин стояли мельницы, а в прудах разводилась рыба для дворцового обихода. Их приходилось огораживать от любителей дарового угощения: так, в апреле 1762 г. газета «Московские ведомости» призывала явиться в Главную Дворцовую канцелярию желающих «огородить надолбами Пресненские пруды, так же и малинькой пруд, в котором сидит рыба карпия».
В начале XIX в. Пресненские пруды стали самым модным местом гулянья москвичей. Энергичный начальник дворцового ведомства П.С. Валуев в 1806 г. благоустроил их и открыл гулянье, о котором упоминали многие путешественники и мемуаристы. Вот автор известных записок Ф.Ф. Вигель вспоминал: «...все заняты были тогда важным домашним происшествием, открытием нового гулянья на Пресненских прудах. Я помню... случалось мне с товарищем проходить по топким и смрадным берегам запруженного ручья Пресни. Искусство умело тут из безобразия сотворить красоту. Не совсем прямая, но широкая аллея, обсаженная густыми купами дерев, обвилась вокруг спокойных и прозрачных вод двух озеровидных прудов; подлые гати заменены каменными плотинами, чрез кои прорвались кипящие шумные водопады; цветники, беседки украсили сие место, которое обнеслось хорошею железною решеткою. Два раза в неделю музыка раздавалась над сими прудами, стар и мал, богат и убог толпились вокруг них». А вот как путеводитель С. Н. Глинки 1824 г. описывал новое гулянье: «И сие место было некогда подобно Неглинной в болотном и тинистом состоянии. Вкус и искусство все преобразили. Деревья, непрестанно питаемые прохладною влагою, пышно раскидывают зеленые ветви свои, как будто любуются собою в прозрачной поверхности обширных прудов. Какое гулянье и какие виды!»
Зимой 1828 г. в газетах и журналах объявили об открытии катанья на коньках на Верхнем Пресненском пруду. Гулянье на прудах продолжалось и в середине XIX в., здесь устраивались смотрины купеческих невест.
За прудами по направлению к Пресненской заставе в XVII – начале XVIII в. еще не было плотной застройки – там находились загородные владения, такие как, например, «огородные земли» отставного обер-прокурора князя Хованского или графа В.Г. Орлова у Нижнего пруда,– хотя, конечно, на главной улице – Большой Пресненской – застройка стала появляться, вероятно, раньше.
Большевики улицу назвали Красной Пресней, отмечая таким образом события осени и зимы 1905 г., о которых напоминает скульптура у наземного вестибюля метро «Краснопресненская», изображающая дружинника (автор ее – А.Е. Зеленский, 1955 г., а вестибюля – архитектор К.С. Алабян).
По улице 20 октября 1905 г. прошли десятки тысяч москвичей за гробом убитого Н.Э. Баумана, 10 декабря состоялась демонстрация, во время которой вышли две девушки, державшие красный флаг, и обратились к казакам: «Стреляйте в нас, убейте нас, но живыми мы знамя не отдадим!» Казаки повернули коней и освободили дорогу демонстрантам. В разгар вооруженной борьбы с властью у зоопарка соорудили самую большую на Пресне баррикаду, оставленную восставшими только после артиллерийского обстрела.
Большая Пресненская начиналась от одноименного моста между Средним и Нижним Пресненскими прудами, еще показанного на планах начала прошлого столетня. Теперь его уже нет: реку Пресню в 1908 г. перевели в подземную трубу, и вместо моста – шумный перекресток у входа на старую территорию зоопарка.
Еще в 1960 г. предполагалось возвести за вестибюлем метро, на углу Дружинниковской улицы, большое здание киноцентра, но первым тут появилось торговое представительство Венгрии (№1, 1982 г., архитекторы В. Гинзбург, Ю. Филлер, Ю. Лебедев), а киноцентр Дружинниковская улица, 15) открыли только в апреле 1989 г. Хотя оба здания принадлежат одним и тем же авторам, но они никак не соотносятся друг с другом, просто поставлены рядом без малейшей попытки создать некий ансамбль, учесть соседство. В киноцентре несколько зрительных залов, выставочные залы, технические помещения для съемок и монтажа фильмов, а теперь еще и ночные клубы.
Далее улица неузнаваемо изменилась – почти ничего не осталось от бывших здесь здании. Первые ласточки большой перестройки появились на ней в 1940 г., когда возвели жилой дом под №9, и уже в недавнее время на улице долгим рядом выросли современные жилые здания на месте снесенной в 1970-1980-х гг. старой застройки. Несколько полнее сохранилась правая сторона Большой Пресненской улицы, но и то только за перекрестком с Волковым переулком. Одна сторона этого переулка граничит с территорией зоопарка и застроена очень мало – на углу с Большой Пресней жилой дом. построенный в 1904 г., и за ним – здание, выстроенное некое» «гражданкой Соединенных Штатов Региной Никодимовной Стабровской» по проекту архитектора О.О. Шишковского. На левой стороне переулка есть два примечательных здания. Одно из них – одноэтажный деревянный дом под №9 с тремя большими прямоугольными окнами в центре, со входом в дом с правой стороны, где еще сохранилась красивая высокая дверь.
Он был выстроен в 1846 г. гвардейским полковником графом Платоном Зубовым, но не юным фаворитом стареющей Екатерины, давшим этой фамилии богатство и графский титул, а его племянником: за брата фаворита, также облагодетельствованного императрицей, вышла замуж «Суворочка», дочь знаменитого полководца, и от этого союза произошел владелец и строитель нашего дома. Он был назван Платоном в честь дяди. П.Н. Зубов обладал немалым состоянием, имел прекрасный особняк в Гранатном переулке (он сохранился), занимался коллекционированием, и, возможно, поэтому в его доме сделаны такие необычно большие окна, освещавшие домашнюю галерею (может быть, этот дом и был выстроен для его собрания живописи). Другое здание в переулке, которое следует осмотреть,– особняк в стиле модерн под №15, выстроенный архитектором В.Д. Адамовичем в 1904 г. для потомственного почетного гражданина В. К. Мельникова. Позади особняка сохранилось интересное деревянное здание с красивыми резными карнизом и обрамлениями окон, в которых еще остались старые мелкие выпуклые стекла, а во дворе находятся незаурядные по красоте служебные постройки.
На Большую Пресненскую – глядят строения соседнего Охотнического переулка (название якобы по охотникам, жившим здесь; современное название с 1922 г. – Столярный переулок). В этом переулке еще остались здания мебельной фабрики фирмы «Мюр и Мерилиз», работы известного архитектора Р.И. Клейна, выстроившего магазин той же фирмы на Театральной площади. Теперь это – машиностроительный завод «Рассвет».
Только на последнем участке Большой Пресненской осталось несколько строений, о которых было бы необходимо упомянуть,– дом №28 с несколькими эркерами и керамическими украшениями, выстроенный в 1904 г. владельцем коробочной и этикетной фабрики Б.И. Катламом по проекту архитектора Э.С. Юдицкого; рядом с ним маленький трехэтажный дом 1901 г. (архитектор Д. Зверев) и дом №36 с дробной отделкой фасада – портиками, каннелированными колонками, мелкими окнами (1905 г., архитектор О.О. Шишковский для купца Моисея Кочубея). В архиве сохранилось описание этого дома, сделанное в 1922 г., по которому можно приблизительно представить себе, до какой разрухи дошла Москва во время переворотов, войн, установления новой власти: в доме исчезли все оконные переплеты, все балки перекрытия и стропила. В этом здании в 1913–1914 гг. жил В.В. Маяковский.
Дом №46, принадлежавший Михайловскому монастырю Уфимской епархии, начал строиться в 1914 г. на пожертвованном ему участке земли. До октября 1917 г. его успели закончить только вчерне, но все-таки смогли совершить осенью 1918 г. освящение престола домовой церкви во имя Образа Иисуса Христа – если зайти во двор, то с правой стороны здания можно увидеть апсидный выступ церкви и ее высокие окна с полукруглыми завершениями.
Угол Большой Пресненской и площади Пресненской заставы (1905 года) образует здание Краснопресненского универмага (№48/2), выстроенного в 1927–1928 гг. архитекторами братьями Весниными. Это один из новых для Москвы 1920-х гг. типов зданий, в разработке которых принимали участие лучшие архитекторы того времени. Универмаг построили на маленьком и неудобном участке, сделав переднюю плоскость гигантской витриной.
Почти равна Большой Пресненской улице Средняя (с 1922 г. улица Заморенова), идущая южнее. На этой улице в 1960-х гг. снесли замечательный памятник пушкинской Москвы, заменив его стандартной пятиэтажкой (№14–16). На ее месте находился дом, приобретенный в 1820 г. коллежским советником Николаем Васильевичем Ушаковым, служащим Комиссии для строений Москвы. Дом был двухэтажный: первый этаж его каменный, а второй – деревянный. За домом находился небольшой сад и хозяйственный двор с двухэтажным флигелем.
Дом Ушакова славился своими музыкальными салонами, о которых даже сообщали в журналах. Вот что писал «Дамский журнал» в марте 1829 г.: «По окончании симфонии Гайдна две прекрасные хозяйские дочери пели первую часть Stabat Mater знаменитого Перголези... и пели, как ангелы... Концерт закончился блестящим финалом, а вечер веселым ужином. В числе гостей было много знатоков, любителей и любительниц музыки».
В этом доме, в большой семье Ушаковых – у них было пятеро детей: три сына и две дочери,– с зимы 1826/1827 гг. стал регулярно бывать Александр Сергеевич Пушкин. На одном из многочисленных московских балов Пушкина познакомили с очаровательной семнадцатилетней девушкой с темно-голубыми глазами и пепельными волосами – это была Катенька Ушакова, старшая из двух дочерей. Пушкин, бывший ссыльный, изгнанник, не видевший общества несколько лет. немедленно влюбился в нее. В Москве стали поговаривать, что «...по-видимому, наш поэт, наш знаменитый Пушкин, намерен вручить ей судьбу жизни своей, ибо уже положил оружие свое у ног ее т.е. сказать просто, влюблен в нее».
Поэт посвятил Екатерине Ушаковой несколько стихотворений. Вот одно из них, написанное перед отъездом в Петербург, веселое и игривое, но с неожиданно серьезным концом:
В отдалении от вас
С вами буду неразлучен.
Томных уст и томных глаз
Буду памятью размучен;
Изнывая в тишине,
Не хочу я быть утешен,
Вы ж вздохнете ль обо мне,
Если буду я повешен?
Оно было написано в мае 1827 г., менее чем через год после того, как повесили пятерых декабристов...
Все думали, что поэт нашел наконец ту, которой суждено быть ему спутницей в жизни, но их отношения не переросли в настоящее чувство и остались чисто дружескими. Через несколько лет, уже после гибели Пушкина, Екатерина Ушакова вышла замуж, и ревнивый муж заставил ее уничтожить все написанное рукою поэта.
Напротив особняка Ушаковых участок (№11–15), принадлежавший купцу Ивану Ивановичу Вавилову. По улице стояли три небольших деревянных дома, в которых жиля члены большой семьи: в среднем, самом поместительном (№13),– глава семьи и его жена Александра Михайловна с дочерью Лидией и сыном Сергеем, в доме №15 – другая дочь Татьяна со своими дочерью и сыном, а в крайнем угловом – №11 – старший сын Николай с семьей, продолжавший жить в нем некоторое время после большевистского переворота. Все дети купца Вавилова пошли в науку: старший стал ботаником, а младший физиком. Судьба их поразительна, поистине трагична: старшего убили сталинские недочеловеки, а младшего назначили президентом сталинской же Академии наук...
Сергей Иванович Вавилов вспоминал, что в их усадьбе был большой сад «с великолепными яблонями и барбарисом», а дом был «...старый, дворянский, столетней давности, с колоннами внутри, с расписными стенами, с большим бальным залом, с дверями красного дерева». По архивным данным, в начале XIX столетия дом принадлежал бригадиру Н. А. Сумарокову; одно время им владела жена губернского прокурора С.П. Жихарева, знакомого Пушкина и автора известного дневника, источника многих сведений о жизни Москвы начала XIX в. В начале 1930-х гг. все эти дома сломали, чтобы на их месте построить стоящее и сейчас здание телефонной станции.
Далее по улице – образчик стандартной современной архитектуры – эпидемическое заболевание, распространившееся по всему миру, – «спичечный коробок» на торце и тот же коробок плашмя, занимаемые поликлиникой (№27, И. Ядров, А. Саукке, И. Шульга и другие). Почти у конца Средней Пресни влево отходит Большой Трехгорный переулок, в котором стоят два дома дешевых квартир (№15) городского попечительства о бедных, выстроенные в 1912 г. по проекту архитектора М.Е. Тюрина. Один из них – имени М.Е. и М.Г. Поповых – находится по красной линии переулка, а второй – имени князя А. А. Щербатова– в глубине двора: в них находились дешевые квартиры, бесплатная столовая, ясли.
По соседству со Средней Пресней проходят Предтеченские переулки – Большой и Малый, Верхний и Нижний. Все они называются по церкви во имя Рождества Иоанна Предтечи, ухоженное здание которой стоит в Малом Предтеченском переулке (№2). Деревянная церковь впервые упоминается в 1685 г. По предположению автора книги об этой церкви Б. Б. Михайлова, она была освящена в память Рожества Иоанна Предтечи потому, что тут, возможно, происходили языческие празднования на день Ивана Купалы, когда христианская церковь отмечает Рождество Иоанна Предтечи.
В 1714 г. причт и прихожане просили выстроить вместо деревянного каменное здание. Разрешение было получено, но через полтора месяца каменное строительство запретили по всей России, за исключением Петербурга. Возведение церкви было закончено только в 1734 г., когда освятили главный престол. Колокольня более поздняя – 1810 г., как и трапезная, построенная по проекту архитектора Ф.М. Шестакова, согласно клировым ведомостям, в 1828 г. Среди жертвователей на строительство был прихожанин храма, известный медик, лечивший «всю Москву», профессор университета М.Я. Мудров. В трапезной был освящен престол во имя Софии премудрости Божьей (и жену, и дочь Мудрова звали Софьей). В 1894 г. трапезную увеличили по проекту архитектора П.А. Кудрина.
Прямо напротив Малого Предтеченского переулка располагалось владение, на котором возникла знаменитая позже «Трехгорка», текстильная (фабрика, заведенная Федором Резановым и Василием Прохоровым. Это место позже так и называлось – «Старый ткацкий двор». На большом участке, площадью более 7000 квадратных саженей, к 1807 г. был построен каменный особняк, возможно, сохранившийся в основе современного здания №11а, стоящего на краю обрывистого откоса. Эти места до сих пор сохранили ощущение почти загородного места; особенно это чувствуется летом, когда все вокруг покрыто разросшимися кустарником и деревьями.
В 1820-х гг. этот участок разделился между Резановым и Прохоровыми – на документе о разделе сохранилась собственноручная расписка: «означинай обмер утверждаю московская купьчиха Екатирина Никифарава дочь Прохарова». В 1856 г. Прохоровы продали этот участок, т.к. он оказался довольно далеко от фабричных строений, переведенных ближе к Камер-Коллежскому валу. Перед октябрьским переворотом 1917 г. участок принадлежал некоей первогильдейской купчихе Беляевой, сдававшей постройки то под обувную, то под конвертную, то под коробочную фабрики.
На правой стороне Малого Предтеченского переулка, напротив церкви Рождества Иоанна Предтечи,– деревянный домик священника, стоящий на углу Большого Предтеченского переулка, который в начале XIX в. назывался Малой Пресненской улицей, а в 1922 г. был переименован в Большевистскую улицу, т.к. в доме №4 находился военно-революционный комитет Пресненского района во время переворота, предпринятого большевиками в октябре 1917 г. В нем открыли выставку, превратившуюся в историко-революционный музей «Красная Пресня», для которого в 1975 г. выстроили новое здание.
В этом же переулке, несколько далее, находится живописное краснокирпичное, с белокаменной отделкой, здание (№7) с высокими окнами – училище им. Ф.А. Копейкина-Серебрякова, выстроенное в 1904 г. по проекту архитектора Н.Н. Благовещенского. На здании – мемориальная доска, посвященная событиям революции 1905 г.
Почти напротив училища стоит двухэтажный дом приюта для бедных, отделанный крупными деталями декора в русском стиле, автор которого архитектор В.М. Борин выстроил его вместе с домовой церковью в 1902 г.
Между этим переулком и соседним – Нововаганьковским – находится комплекс зданий Гидрометеоцентра, родословная которого идет от обсерватории Московского университета, впервые ставшего «осваивать» Пресню в начале XIX в., когда ему подарили большой и почти пустой участок на берегу Москвы-реки.
О необходимости астрономической обсерватории в университете начали говорить в 1803 г. Сначала предполагалось построить ее в ботаническом саду на Первой Мещанской, но для обсерватории необходимо было возвышенное место. Благодаря богатому греку Зое Павловичу Зосиме такое место университет получил: меценат в 1827 г. подарил ему «дачу, находящуюся в Пресненской части на Трех Горах... на устройство на оном месте Обсерватории, или на что другое полезное с Высочайшего утверждения Его Императорского Величества»,– говорилось в дарственной З.П. Зосимы.
Место действительно было вполне удобным для астрономических наблюдений и измерений: на высоком холме, где горизонт не загорожен строениями, достаточно далеко от больших проезжих улиц, где не было сотрясения от езды тяжелых экипажей.
В 1830 г. началось строительство – возвели деревянный дом для астронома-наблюдателя и хозяйственные строения по линии Ново-ваганьковского переулка (№5), а главное здание обсерватории, поставленное в глубине участка, было закончено осенью 1831 г. Автором строений был архитектор Д.Г. Григорьев, а все хлопоты по определению места постройки, наблюдению и приобретению инструментов лежали на профессоре университета Д.М. Перевощикове.
Многие известнейшие ученые работали в этой, одной из старейших русских обсерваторий, и многие астрономы получили здесь первые навыки работы с астрономическими инструментами. Кстати, с одним из них связана курьезная история, рассказывавшаяся не шутя еще недавно партийными пропагандистами. В обсерватории университета работал профессор П.К. Штернберг, активно поддерживавший большевиков и ставший после их победы московским военным комиссаром. Так вот, профессор еще до большевистского переворота, пользуясь своим положением, получил право на топографические съемки, составил на их основе карту города, обозначил на ней важные объекты и прятал ее в течение многих лет в... астрономической трубе. Этой-то картой в ноябре 1917 г. и воспользовался Московский военно-революционный комитет. Все это звучало бы очень убедительно, если не знать, что точные карты города продавались тогда на каждом углу, и на всех этих картах уже были обозначены важные объекты.
Стараниями университетских астрономов здание обсерватории находится сейчас под охраной государства как памятник архитектуры, и как памятник истории.
В Нововаганьковском переулке, на углу его со Средним Трехгорным (№20/6), довольно долгое время стоял в угрожающем состоянии «памятник архитектуры», редкий образец жилого деревянного дома, выстроенный для секунд-майора А. А. Верещагина еще в до-пожарное время. Когда-то по переднему фасаду дома проходила нарядная анфилада парадных комнат – кабинет, гостиная с угловыми печами, бальный зал. Теперь же от этого редкого в Москве образца подлинного московского ампира ничего не осталось.
Нововаганьковский переулок, на который выходят постройки обсерватории, называется по местности Новое Ваганьково – сюда перевели из Старого Ваганькова (напротив Кремля у пересечения Моховой и Знаменки) государев псарный двор, а с ним и дворцовых служителей. Переулок назывался также Никольским, по церкви свыше Николая Чудотворца, огромное здание которой стоит меж трех переулков – Средним и Малым Трехгорными и Нововаганьковским. В советское время с церкви сняли главы, в стенах прорубили проемы, разобрали верхние ярусы колокольни – и все это для того, чтобы в 1928–1929 гг. переоборудовать церковь под клуб – на здании еще сравнительно недавно была видна надпись: «Дом культуры имени Павлика Морозова» – сына, предавшего отца во времена разгрома крестьянства большевиками. Ныне церковь отдана верующим, и началось ее медленное восстановление, потребовавшее больших трудов и средств, настолько обезобразили ее бывшие хозяева. Теперь она сверкает золотом, а стены блистают голубой и белой отделкой.
До начала XX в. Никольская церковь, отстроенная в последней четверти XVIII в., была сравнительно небольшой, но в 1860 г. к ней пристроили просторную трапезную и высокую колокольню, совершенно не гармонировавшие со старой церковью. А в 1900 г. по проекту архитектора Г. А. Кайзера перестроили и саму церковь, освященную 1 декабря 1902 г. в память Живоносного источника – она обычно называлась по приделу Никольской (другой придельный храм посвящен свыше Дмитрию Ростовскому).
Церковь была поставлена на высоком речном берегу, в урочище, известном в Москве под названием Три Горы: действительно, на нивелирном плане позапрошлого века, снятом в то время, когда рельеф еще не был сглажен планировочными работами, четко видны три холмистых мыса, разделенных глубокими оврагами. Для многих москвичей оно более всего знакомо по одной из самых старых московских мануфактур – «Трехгорной», или более фамильярно – «Трехгорке».
Становление этой мануфактуры неразрывно связано с фамилией Прохоровых, основатель которой Василий Иванович Прохоров был сыном монастырского крестьянина Троице-Сергиевой лавры. Он работал приказчиком у старообрядца, державшего пивоваренную фабрику, а потом и сам занялся изготовлением пива. Но по настоянию жены, не желавшей, чтобы материальное благосостояние семьи зижделось на зазорном деле – спаивании народа, Василий бросил пивное заведение и стал заниматься текстильным производством, тем более что его родственник Федор Резанов, уроженец Зарайска, знал ремесло набойщика. Они образовали компанию и сняли за речкой Пресней в Верхнем Предтеченском переулке два больших земельных участка, где основали в 1799 г. ситценабивную фабрику. Дело развивалось – покупали миткаль и набивали его, сбывая в подмосковных городах. На фабрике тогда работало около 200 человек, производилось товара на 300 тысяч рублей, и они смогли выкупить земельные участки в собственность. Однако вскоре В. И. Прохоров разделился с компаньоном и стал вести дело самостоятельно. Его сын Тимофей, работавший колористом на текстильной фабрике купца Иванова около Девичьего поля, расширяет производство, занявшись ткачеством. После пожара 1812 г. производство перемещается со «Старого ткацкого двора» в Верхнем Предтеченском переулке на новое место, поближе к Камер-Коллежскому валу и к Москве-реке, на Нижнюю Пресненскую улицу, где позже выстроили новые корпуса ткацкой и прядильной фабрик. Прохоровские изделия стали пользоваться успехом и известностью – платок этой фабрики, попавший в Англию, «возбудил,– как писал русский посол в Лондоне,– удивление знатоков по тканям, материалам и краскам». Были открыты многочисленные склады и магазины в России и в Средней Азии. Т. В. Прохоров много делал не только для процветания текстильного дела, но и для рабочих фабрики – он основал одну из первых в России ремесленных школ, открыл театр при фабрике, активно участвовал в деятельности Попечительного над тюрьмами комитета. Несмотря на разразившийся в середине XIX в. кризис и остановку фабрики, его наследникам удалось еще более расширить дело. В 1874 г. было учреждено «Товарищество Прохоровской Трехгорной мануфактуры», в состав которого позднее входили ситценабивная, бумаготкацкая, отбельная и прядильная фабрики, ремонтная мастерская и даже газовый завод. В Донбассе товариществу принадлежали каменноугольные шахты, а основной капитал перед Первой мировой войной составлял более 8 миллионов рублей.
В 1912 г. Николай Иванович Прохоров получил потомственное Дворянство. П.А. Бурышкин, хорошо знавший московскую купечество, приведя слова В.П. Рябушинского: «Родовые фабрики были Для нас то же самое, что родовые замки для средневековых рыцарей». Прохоровы активно участвовали в благотворительности, учреждая больницы и приюты. Он сам упоминал о талантливом скульпторе Е.И. Беклемишевой, урожденной Прохоровой, устроившей в 1892 г. столовую для голодающих и тифозную больницу, где она заразилась и умерла.
Если спускаться вниз по Среднему Трехгорному переулку, то на краю холма можно увидеть особняк Прохоровых (№1). Его построили примерно в 1836 г., а во второй половине XIX в. пристроили новые помещения.
Другой прохоровский особняк – похожий на романтический средневековый замок – находится в Большом Трехгорном переулке, позади современного жилого дома №1/26. Построен он был в 1884 г. архитектором В.Г. Залесским.
За площадью Пресненской заставы находится Ваганьковское кладбище, устроенное после эпидемии чумы 1771 г. Тогда оно было самым большим из городских; в 1820–1830-х гг. на нем построена церковь Воскресения (возможно, арх. А.Г. Григорьев), которая в советское время не закрывалась. На кладбище находится и еще одна церковь – апостола Андрея Первозванного (1916), службы в которой возобновлены в 1989 и 1991 гг.
Трудно перечислить всех известных деятелей русской культуры, похороненных на кладбище; в частности, из тех, кто был тесно связан с застройкой, исследованием и описанием Москвы можно назвать архитекторов М.Д. и К.М. Быковских, Д.Н. Чичагова, Ф.О. Шехтеля, К.В. Терского, писателя И.К. Кондратьева, историков И.Е. Забелина и В.И. Холмогорова, москвоведов В.В. Сорокина и Н.Н. Белянчикова.
Рядом – открытое в конце XVIII в. Армянское кладбище с Воскресенской церковью (1815), архитектором которой был, вероятно, тот же А.Г. Григорьев.