Напрудная слобода
Напрудная слобода находилась на северо-востоке Москвы, на берегах речки Напрудной. Она брала начало в районе нынешнего Рижского вокзала, далее протекала по территории сада Екатерининского училища, где было несколько прудов, богатых рыбой (отсюда, вероятно, и названия этой речки – Напрудная и Рыбная), проходила по Самарскому переулку и впадала в реку Неглинную.
Слобода стояла на землях древнего села Напрудского, существовавшего, возможно, еще в XII–XIII вв. Первый раз оно упоминается и старинной духовной грамоте (завещании) московского князя Ивана Калиты в 1339 г.: «Се дал юсмь сыну своему болшему Семену... село Напрудское у города». Примерно через сто лет село, по сути дела, вошло в состав города: в духовной (или, как он пишет,– в «грамоте душевной») великий князь Василий Васильевич уже упоминал об этом селе вместе с городскими дворами: «А из Московских сел даю своей княгине Напрудское у города и з дворы з городскими».
Напрудная слобода принадлежала дворцу и была небольшой: в 1632 г. в ней насчитывалось 17, а в 1638 г. – 20 дворов.
Надо думать, что в слободе издавна стояла деревянная приходская церковь, освященная во имя свыше Трифона. С постройкой ее связан рассказ о царе Иване Васильевиче Грозном, охотившемся вместе с большой свитой в этих краях, болотистых и богатых дичью. В свите был и князь Трифон Патрикеев, державший любимого царева сокола и как на грех упустившего его во время охоты. Не миновать князю Патрикееву царского гнева, не сносить ему головы. Горячо молился князь перед небесными заступниками, прося помочь ему, и свыше Трифон указал ему место, где найти сокола. Князь с торжеством возвратил сокола царю, а на том месте, где нашел его, соорудил храм во имя святого.
В окрестностях села Напрудного действительно было много дичи, о чем свидетельствовал большой любитель соколиной охоты царь Алексей Михайлович, охотившийся в этих краях, «промеж Сущова и рощи, что к Напрудному».
Ранее на наружной стене церкви находилась очень любопытная фреска, изображавшая всадника на коне, держащего в вытянутой руке сокола. По преданию, она изображала свыше Трифона. Хотя в житии его не говорится о том, что он увлекался охотой.
Первые достоверные указания на существование церкви в селе находятся в документах Патриаршего приказа за 1625 и 1626 гг., а в 1646 г. она упоминается уже как каменная: «Дворцовое Напрудное село, за Сретенскими вороты, на Переславльской дороге, подле Москвы, а в селе церковь мученика Трифона каменная». Однако есть сведения, что церковь была построена значительно раньше первых упоминаний о ней: при обследовании здания в 1936 г. реставратор П.Д. Барановский обнаружил на южной стене надпись, которая может датироваться 1492 г., а но слонам историка Москвы И.М. Снегирева, в церкви находились надгробия 1570 г. Судя же по документам и натурным обследованиям, церковь была сложена из тесаного камня в первой половине XVI в. и имела раннее покрытие по трех частному своду, восстановленное уже в наши дни.
В XIX в. приход вырос, и церковь начали расширять: в 1825 г. с юга к церкви пристроили придел свыше Николая, в 1839 г. – колокольню, в 1861 г. – северный придел во имя свыше Филарета милостивого, а в 1890–1895 гг. архитектор П.П. Зыков возвел высокую колокольню и обширную трапезную с приделами свыше Николая чудотворца и свыше Филиппа митрополита (освященные соответственно в ноябре 1896 г. и сентябре 1898 г.).
Работы по исследованию и восстановлению первоначального облика памятника, начатые еще в 1920 г. Д.П. Суховым, были продолжены П.Д. Барановским, С.А. Тороповым и Л.А. Давидом, который в тяжелые дни осени 1941 г. произвел обмер здания церкви. Сейчас ни колокольни, ни трапезной уже нет, осталась лишь изящная церковь (Трифоновская улица, 38), восстановленная полностью (гипотетична лишь форма звонницы) в 1948–1953 гг. и в 1970-1975 гг.
В церкви хранилась икона, в которой были заключены несколько частиц от мощей свыше Трифона, которые сохранялись в сербском городе Бака-Котарская. В начале XIX в. мастер-серебряник Трифон Добряков пожертвовал туда серебряную раку, а в ответ сербский митрополит Петр Негош прислал ему три частицы мощей святого, которые мастер подарил императору Александру I; впоследствии они были вложены в икону, находившуюся в Трифоновской церкви. Теперь эта икона находится в церкви Знамения «что в Переяславской слободе» (2-й Крестовский переулок, 17).
Недалеко от Трифоновской улицы расположены строения одной из самых крупных московских больниц, известной под аббревиатурой МОНИКИ, что означает Московский областной научно-исследовательский клинический институт (улица Щепкина, 61/2). Больница была основана в 1776 г. по указу Екатерины II, почему долгое время и носила ее имя. В настоящее время здесь излечивают множество заболеваний, среди прочего институт занимается определением симптомов и лечением эмпиема.
В 1771 г. в Москве появилась вселявшая страх азиатская гостья – чума, и тысячи москвичей стали жертвой ее. Рядом с Напрудной слободой устроили карантин, находившийся у Троицкой (или Крестовской) заставы, стоявшей на дороге на Переславль, Ростов и Ярославль. По указу Екатерины II в деревянных зданиях карантина открылась больница: «Усмотри, что в числе скитающихся по миру и просящих милостыни в здешнем городе есть престарелые и увечные больные, которые трудами своими кормиться не в состоянии, а также никому не принадлежащие люди, о коих никто попечения не имеет, заблагорассудили мы по природному нашему человеколюбию учредить под ведомством здешней полиции особую больницу...» Но т.к. после эпидемии, по словам указа, «оказываются в здешнем городе множество молодых ленивцев, приобыкших лучше праздно шататься, прося милостыни, нежели получать пропитание работою», Екатерина, «дабы прекратить им средства к развратной праздности», указала учредить при больнице у заставы работный дом и «содержать там мужского пола ленивцев, употребляя оных для пиления дикого камня». Для «ленивцев» женского пола употребили здания бывшего Андреевского монастыря около Калужской заставы.
Однако в скором времени работный дом упразднили и все помещения отдали Екатерининской больнице, предназначенной в основном для простого люда: «Больница принимает больных всякого рода, как в отношении их звания, так и в отношении их пола, возраста и болезней». В 1812 г. в ней лежали как русские, так и французские больные и раненые. После того, как в 1828 г. в доме князя Н.С. Гагарина у Петровских ворот открыли филиал больницы, получивший имя Ново-Екатерининской, больница у Крестовской заставы стала называться Старой.
В 1840-х гг. Старо-Екатерининской больницей заведовал знаменитый врач Ф. Гааз, усердно благоустраивавший ее: в ней появились водопровод, души и модные тогда в Европе серные ванны.
Первым каменным зданием Старо-Екатерининской больницы стал корпус для персонала и прислуги, выстроенный в 1898 г., а вторым – храм в память восшествия на престол и бракосочетания Николая II, освященный 3 ноября 1899 г. (архитектор В.П. Десятов; улица Щепкина, 61). Эта церковь была сооружена на средства благотворителя больницы А.П. Каверина, пожертвовавшего более 100 тысяч Рублей. Как сообщала газета «Московские церковные ведомости», «внутри храм поражает великолепием и красотою; широкий купол поддерживается четырьмя столпами; святые иконы писаны в древнем стиле по вызолоченному фону; стены храма украшены живописью и орнаментами в древнем стиле; ко дню освящения храмоздателем сооружена драгоценная утварь работы г. Хлебникова и облачения».
Почти все здания, выстроенные до советского времени, возводились на частные средства – на пожертвования врачей или таких филантропов, как Каверины, Морозовы или Крестовниковы.
Интересно, что одно время больница называлась Американской – в начале 1920-х годов комитет медицинской помощи США взял, в сущности, на себя ее снабжение медикаментами и прочими вещами, – но вскоре большевики отказались от помощи из-за границы. Больницу переименовали в Московский клинический институт; потом, правда, вернули ей название Екатерининской больницы, но уже имени профессора А.И. Бабухина (известного гистолога); ныне же это опять институт, носящий имя М.Ф. Владимирского, медика по образованию, но большевика, умудрившегося безнаказанно для себя пробыть в продолжение почти четверти века – с 1927 по 1951 г. – на посту председателя Центральной ревизионной комиссии большевистской партии.
У Трифоновской улицы находилось первое московское городское кладбище, основанное в 1748 г. Императрица Елизавета Петровна на пути из Кремля в свою резиденцию в Лефортове проезжала мимо многочисленных церквей и кладбищ при них. Убоявшись заразы и убегая печального вида их, императрица соизволила запретить хоронить при этих церквах и повелела отвести для кладбища приличное место подальше от пути ее следования. Архитектор Д.В. Ухтомский нашел такое недалеко от старинного иноземного кладбища среди полей у Трифоновской церкви. Здесь в 1748–1750 гг. устроили новое: огородили его забором, поставили ворота и соорудили небольшую деревянную церковь во имя Лазаря, отчего кладбище получило название Лазаревского.
Каменное здание церкви (2-й Лазаревский переулок, 2) строилось в конце XVIII в. на средства, пожертвованные богатой купеческой семьей Долговых. Глава семьи Лука Иванович Долгов был одним из самых богатых московских купцов. Прибыв в Москву из Калуги, он почти сразу стал первогильдейским купцом, а за пожертвования, сделанные им во время чумы 1771 г., получил чин титулярного советника и дворянство. От двух браков у него было 14 детей; его дочери сделали прекрасные партии: одна из них вышла замуж за князя Горчакова, другая – за гвардейца Колычева, третья – за профессора университета врача Зыбелина, четвертая – за архитектора Баженова, пятая – за Назарова, тоже архитектора.
Ему-то, своему зятю Елизвою Семеновичу Назарову, и поручил купец выполнить богоугодное дело – постройку новой церкви на Лазаревском кладбище. В 1783 г. Л.И. Долгов просил дозволения выстроить церковь «каменную о трех престолах и при ней в особливом отделении несколько каменных же жилых покоев для пребывания бедных». Церковь строилась в 1784-1787 гг. – это была небольшая ротонда с трапезной, украшенной с запада двумя башенками для колокольного звона и портиком между ними. В 1902–1904 гг. по проекту архитектора С.Ф. Воскресенского трапезную построили заново: сделали ее значительно шире и длиннее, сохранив и портик, и обе колоколенки. В трапезной находились два придельных храма – Воскрешения Лазаря и евангелиста Луки – главный же престол был освящен во имя Сошествия свыше Духа. В советское время почти полностью уничтожили внутреннее убранство – в церкви устроили общежитие, тогда же исчезла и доска с эпитафией храмоздателю, в которой рассказывалось о самом Луке Ивановиче Долгове: «Тут погребено тело Луки Ивановича Долгова. Родился 1722 года октября 10 дня. День ангела 18 октября. Скончался 1783 года апреля 19 дня. Был по выборам Гражданства Президентом Московского магистрата, во время заразительной болезни в Москве членом Предохранительной комиссии. За сии усердные труды имянным указом пожалован титулярным советником. В жизнь свою расположась на сем месте создать храм Сошествия свыше Духа с двумя приделами – Луки евангелиста и Воскресения праведного Лазаря, в последний год своей жизни оный расположил по плану и фасад, согласно своему намерению, проектированному затем его зятем Статским советником и Правительствующего Сената архитектором Елизвоем Семеновичем Назаровым, предназначена в исполнение привести по кончине его. Вследствие чего сия святая церковь и сооружена оставшими по нем».
Большое Лазаревское кладбище, когда-то бывшее за городской границей, в XIX в. оказалось в черте города. На памятниках кладбища можно было прочесть многие и многие дорогие и памятные нам имена. Анна Григорьевна Достоевская вспоминала, как во время приезда в Москву в 1867 г. «в одно ясное утро» Федор Михайлович повез ее на Лазаревское кладбище, «где погребена его мать, Мария Федоровна Достоевская, к памяти которой он относился с сердечной нежностью. Мы были очень довольны, что еще застали священника в церкви и он мог совершить панихиду на ее могиле».
На Лазаревском кладбище были похоронены многие известные люди; среди них юрист Н.Н. Сандунов, его брат артист С.Н. Сандунов, филолог Р.Ф. Тимковский, медики С.И. Зыбелин и А.И. Кикин, ботаник П.Ф. Маевский, богослов А.П. Смирнов. Там же были и могилы архитекторов Е.С. Назарова и П.Е. Баева, поэта Ф.Б. Миллера, профессора Московского университета, отца известного историка Москвы М.М. Снегирева, москвоведов С.М. Любецкого и Н.А. Скворцова.
Большевистские хозяева Москвы ничтоже сумняшеся решили превратить кладбище в... детский парк. Все надгробия были вывезены, могилы разровнены, и на костях предков заиграли счастливые дети страны Советов.
Как тут не вспомнить бессмертные слова Пушкина: «Неуважение к предкам есть первый признак дикости и безнравственности...»