Замоскворецкие слободы
Появление слобод на низменных землях к югу от Кремля относится к довольно позднему времени - возможно, только в XVI в. образовалась слобода кожевников, селившихся подальше от города и поближе к воде, требовавшейся для производства кожи в большом количестве. В конце этого же столетия Борис Годунов поселил за заставой у Зацепы ямщиков, образовавших Коломенскую ямскую слободу, и тогда же основал Донской монастырь. Около монастырей появлялись слободы: Донская, Даниловская, Хавская, Шаболовская, где селились монастырские слуги, крестьяне, ремесленники. Пространство между слободами было занято пахотными землями, огородами, выгоном для скота слобожан, лугами и лесом.
К востоку от Донского монастыря у линии Камер-Коллежского вала находилась Хавская слобода, происхождение названия которой так и остается неясным. Любопытно, что по названию слободы выбрал себе псевдоним живший в XIX в. историк Москвы П.В. Хавский.
Слобода до переворота октября 1917 г. и первые годы после него была застроена в основном деревянными небольшими домами, которые начали уступать место современным жилым зданиям уже перед последней войной и в послевоенные годы. Одним из самых старых строений в бывшей слободе можно назвать здание церкви на Серпуховском валу (№16) - краснокирпичное, удивительно непропорциональное, с разительным контрастом между небольшими главками на тонких шейках, широко расставленными по углам четверика, какой-то придавленной центральной главой и грузным объемом основной церкви. Она была выстроена в 1912-1913 гг. (архитектор Н. г. Мартьянов) и освящена старообрядцами поповщинского согласия во имя Тихвинской иконы Божьей Матери.
Среди советских построек самые старые - комплекс кооператива «1-е Замоскворецкое объединение» в Хавско-Шаболовском переулке (улица Лестева), №4а, проект архитекторов г. Вольфензона, С. Айзиковича и Е. Волкова. Это П-образный в плане дом с зеленым двором, где, как предполагалось по проекту, в боковых крыльях должны были находиться обычные квартиры, а в центре - «коммуна» с обобществленными бытовыми удобствами.
К востоку от Хавской слободы проходит Мытная улица, соединяющая две заставы - Калужскую Земляного города и Серпуховскую Камер-Коллежского вала.
Целый букет названий в этих местах радуют топонимиста и любознательного москвича. Читаешь: Житная и Мытная улицы, Коровий вал, Дровяная и Конная площади, Кузнечный переулок. Названия понятные для всех - привозили на рынок скот, там же продавали дрова, стояли кузницы, свозили зерно (жито) на хранение в амбары. Но вот что значит Мытная?
Мыт - это пошлина, которая здесь бралась за пригон и продажу скота. Владимир Даль зафиксировал несколько производных от этого слова: мытный двор, где собирали пошлину и где тут же и разворачивался торг, мытня или мытница - таможня, мытник - сборщик мыта. В начале Мытной улицы находилась Конная площадь, на которой раскидывалась конская ярмарка; площадь планировалась московскими городскими властями в 1791 г. в виде круга с деревянной галереей в центре, огражденная надолбами с проездом вокруг. План этот так и остался планом, и на картах Москвы площадь показана в виде неправильного четырехугольника.
На Конной площади бывали не только ярмарки, она была свидетельницей мрачных событий - там объявлялись судебные приговоры. Так, ранним утром 25 января 1873 г. на ней был оглашен приговор небезызвестному Нечаеву, главе революционного кружка, объявившего, что ради достижения революционных целей позволено все, и даже преступление.
В начале XX в. город отдал Конную площадь для постройки большой детской больницы (4-й Добрынинский переулок, 1), возведенной частью на средства наследников В.Е. Морозова - 400 тысяч рублей, а частью - 700 тысяч - на средства города. Закладка ее состоялась 26 августа 1900 г., но строительство длилось довольно долго - открыли больницу в 1905 г. и назвали городской детской больницей имени В.Е. Морозова, теперь же это 1-я детская клиническая, которую москвичи продолжают называть «морозовской». Несколько павильонов - терапевтическое и хирургическое отделения, для «сомнительных больных» и другие здания - были выстроены по проекту архитектора И.А. Иванова-Шиц.
На Мытной улице по левой ее стороне от угла Арсеньевского переулка (потом улица Павла Андреева) начинаются старые и новые строения (№23) парфюмерной фабрики «Новая заря», ставшей самой известной российской фабрикой в старой Москве под управлением Генриха Брокара.
Он приехал в Россию из Франции в 1861 г. и вскоре открыл свое собственное производство в Хамовниках, в Теплом переулке. «Завод» этот состоял из дровяной плиты, нескольких чанов и трех работников - самого Брокара, мастера Алексея Бурдакова и рабочего, трудившихся не покладая рук: сами растапливали плиту, варили мыло, резали и сами шли на улицы продавать его. Постепенно производство вставало на ноги, расширили ассортимент, купили паровую машину, наняли большее помещение. В сентябре 1869 г. приобрели усадьбу в Серпуховской части, увеличенную потом покупкой еще нескольких соседних участков земли. Генрих Брокар не гнушался никакой работой, вникая во все дела, каждый день пунктуально появляясь на фабрике. Он внимательно следил за европейской парфюмерией, ревниво сравнивая свою продукцию с лучшими европейскими образцами. Не без законной гордости Брокар смог однажды написать из-за границы в письме жене в Россию: «У нас вырабатываются гораздо лучшие мыла. Вот, видишь, каким гордым я стал». Продукция фирмы Брокара завоевывает признание, получает медали на выставках, становится самой популярной в России. Брокар делал ставку на широкое распространение парфюмерных продуктов среди населения, стараясь охватить все более широкий рынок дешевыми и в то же время качественными товарами. Он выпустил «народное» мыло, стоившее всего копейку и расходившееся по самым далеким российским уголкам - во многих мостах России до появления брокаровского мыла люди вообще не имели представления о мыле.
Он изобретал все новые и новые товары, дававшие большую прибыль, которую вкладывал в расширение производства. Его мыло в виде шара или похожее на настоящий огурец, яичное, глицериновое, мятное было очень популярным, а брокаровский цветочный одеколон стал настоящей сенсацией, принесшей фирме огромные прибыли. Идя в ногу со временем, отвечая на различные события в жизни страны, Брокар выпускал на рынок необычные сорта: так, во время войны с Турцией в магазинах начали продавать «военное» мыло, а когда появилась невиданная еще новинка в быту - электричество, то покупатели могли приобрести «электрическое» мыло. Для дачников Брокар придумал особый набор, состоявший из 15 «парфюмерных предметов», в которые входили флаконы одеколона, духов («запах по выбору»), туалетного уксуса и зубного эликсира, разные сорта мыла: глицериновое, сливочное, плавающее и пр. Успехи были весьма впечатляющи и, как писали газеты в 1900 г. в некрологах его, «жизнь г.А. Брокара - яркое доказательство того, как многого может достигнуть человек, обладающий силой воли и упорным трудолюбием». г. Брокар собирал различные предметы искусства - картины, предметы роскоши, старинный фарфор, мебель, бронзу, ткани, оружие, антикварные безделушки. Коллекция находилась в его доме, который сохранился - он стоит на углу Мытной и улицы П. Андреева (№17). О коллекции Брокара говорили, что владелец не очень-то церемонился со своими картинами: он мог не понравившееся ему на картине место просто закрасить, а ценные гравюры безжалостно обрезать.
После Октябрьского переворота в его доме открылся «Музей Старины», ставший в 1923 г. филиалом Румянцевского музея, но уже к 1925 г. экспонаты его были распределены по различным московским «центральным» музеям, а часть их продана за границу.
В советское время всемирно известная фирма стала «государственным мыловаренным заводом №5», снабжая мылом в основном армию, впоследствии ее помещения отдали фабрике Гознак, но парфюмерное искусство возродилось в соседних помещениях, по нынешней улице П. Андреева, и теперь фабрика «Новая заря», как стало называться детище Брокара, выпускает весьма популярные изделия.
Почти параллельно Мытной идут две Серпуховские улицы - Большая и Малая. От ворот каменной Серпуховской башни Земляного города отходила большая дорога, ставшая Большой Серпуховской, продолжавшаяся Земляной улицей (названной так потому, что она была земляной, без особого покрытия). Позднее возникла Малая Серпуховская (с 1922 г. Люсиновская) как дорога к Мытному, Масляному, Скотному дворам - сюда издавна пригонялись большие, гурты скота из южных степей. Оба этих пути соединялись у Серпуховской заставы Камер-Коллежского вала, чтобы продолжиться за городской границей дорогой к Серпухову и далее на юг. Улицы были весьма оживленными: так, газета «Русские ведомости» сообщала в 1864 г., что «на всем протяжении Большой Серпуховской улицы расположены постоялые дворы... Вся улица с обеих сторон заставлена телегами, не дающими проезду».
В начале обеих Серпуховских улиц стоит величественное здание Вознесенской церкви - монументальный восьмерик, отмеченный ризалитами с портиками, над которым высится барабан, прорезанный большими окнами, увенчанный малым барабаном и главкой с крестом. Известно, что в 1696 г. Даниловский монастырь пожертвовал земельный участок под деревянную церковь с приделом девяти мучеников. Она простояла недолго, и с 1708 г. вместо нее начали возводить каменное здание - есть сведения, что средства на постройку дал сам царевич Алексей, а архитектором пригласили из Петербурга Доменико Трезини. Успели возвести здание только до половины окон, как вышел указ Петра о запрещении каменного строительства везде в Российской империи, за исключением его любимого «парадиза» - Санкт-Петербурга. Пришлось стройку останавливать, и еще долго стояло у дороги странное сооружение, покрытое до половины высоты окон верхней церкви временной деревянной крышей. В нижнем храме в 1714 г. был освящен престол во имя Иерусалимской иконы Богоматери и приделы Девяти мучеников и Алексея человека Божия. Возобновилось строительство только в 1756 г., и через шесть лет церковь была «построена и благолепием украшена». В 1832 г. на средства купца Ремизова выстроили новую трапезную, а через десять лет надстроили еще два яруса над колокольней.
В советское время церковь не сломали, а закрыли, устроив общежитие, после которого там помещались различные организации, доведшие здание до грани разрушения, и только недавно церковь передали верующим.
На Малой Серпуховской сохранился, пожалуй, единственный архитектурный памятник московского ампира в этих местах - дом купца Арефия Белкина (№24), одноэтажный, с плоским пилястровым портиком, изящными украшениями в полуциркульных нишах над окнами и барельефом между пилястрами.
В конце XIX - начале XX в. на Большой Серпуховской и рядом с ней развернулось строительство различных благотворительных учреждений Купеческого общества. В 1896 г. открылся дом призрения, основанный купчихой Татьяной Гурьевой на пожертвованные ею 325 тысяч рублей, из которых 200 тысяч предназначались для обеспечения на вечные (именно так!) времена ста призреваемых, и 125 тысяч на постройку здания (проект архитектора И.Т. Владимирова) для них. В богадельне освятили и домовую церковь с двумя престолами - св. Татьяны - 13 января 1896 г. - и Покрова - 21 января того же года. Теперь в здании - ожоговый центр Института хирургии имени А.В. Вишневского (№27).
У бывшей Гурьевской богадельни находится, к сожалению, уже непоправимо испорченное здание Третьяковской богадельни-приюта для слабоумных. Средства - 400 тысяч рублей - на его строительство и содержание оставил П.М. Третьяков; поводом к этому явилось печальное событие: сын его Михаил оказался душевнобольным. Оригинальное и живописное здание богадельни спроектировал С.У. Соловьев, вдохновленный образцами псковского зодчества,- это одна из его лучших построек. Приют был заложен 8 августа 1904 г., а внутренняя отделка закончена к 15 ноября 1905 г. В центральном объеме, когда-то увенчанном тремя главками, находилась домовая церковь, освященная во имя св. Павла Латрского 15 декабря 1906 г., в день именин Павла Михайловича Третьякова. Теперь тут Институт хирургии имени А.В. Вишневского (Б. Серпуховская, 27).
Рядом находилось общежитие братьев Ляпиных (Б. Серпуховская, 31) - о них писал В.А. Гиляровский в очерке «Дворцы, купцы и ляпинцы». Ляпины основали общежитие в 1885 г., пожертвовав средства на содержание и постройку бесплатных квартир, распределявшихся между учащимися женщинами и вдовами, которые принимали заказы на «дамско-портновские работы». При этом благотворительном учреждении была и отдельно стоящая церковь, освященная 2 февраля того же года в честь иконы Богоматери «Всех Скорбящих Радость». Теперь в перестроенном здании (исчезла, в частности, оригинальная открытая звонница над входом) - клуб парфюмерной фабрики «Новая заря».
Напротив, на правой стороне улицы, рядом с жилым зданием советского времени находились несколько учреждений Вспомогательного общества приказчиков - Александровский приют для престарелых немощных членов общества, дома с бесплатными квартирами для «безместных» и для вдов приказчиков и еще родильный приют (№44). Помог возникнуть этому учреждению один из братьев Ляпиных - Иван Андреевич, подаривший обществу землю, где на пожертвования разных лиц в 1895-1899 гг. возводились здания благотворительных учреждений. В 1900 г. при Александровском приюте освящен храм св. Николая чудотворца, который принадлежал «по внутреннему благолепию и величию... к числу выдающихся домовых церквей Москвы». Иконостас был перенесен из церкви дома генерал-губернатора графа А.А. Закревского в Леонтьевском переулке новым его владельцем меховщиком П.П. Сорокоумовским. В советское время тут обосновался клуб завода имени Владимира Ильича.
Сам же завод находится рядом за перекрестком с улицей Павла Андреева. История его связана с развитием русской текстильной промышленности. В середине XIX в. ей требовалось все больше и больше машин, а поставки из-за границы явно не справлялись с возрастающим спросом, и тогда в самой России появляются небольшие механические предприятия, производящие различные машины. К таким заводам относился и завод, основанный в 1847 г. англичанами в. Хоппером и М. Ригли. Они получили льготную ссуду от русского правительства, заинтересованного в становлении собственного машиностроительного производства, и через несколько лет их завод стал довольно крупным предприятием, выпускавшим паровые машины, валы, шестерни и станки для текстильной промышленности.
Новое название - завод имени Владимира Ильича - он получил после неудавшегося покушения на вождя в 1918 г. На заводе Ленин выступал несколько раз летом и осенью 1918 г. После одного из таких выступлений - 30 августа 1918 г. - Ленин один вышел на площадку перед заводом, где к нему подошли две женщины. Он, отвечая на их вопросы, шел к машине и тут раздались три выстрела. По официальной версии стреляла отравленными пулями некая «эсерка-террористка» Фанни Каплан и нанесла ему два тяжелых ранения.
Сейчас высказываются многие недоуменные вопросы, задавать которые раньше было в высшей степени нежелательно: почему не было проведено судебное следствие, куда исчезли вещественные доказательства, почему террористка спокойно стояла и не пыталась скрыться? Что за мелодрама с отравленными пулями? Чем они были отравлены? И прочее в том же духе...
Вечером того же дня, когда совершилось покушение, Я.М. Свердлов выпустил листовку, в которой он пообещал открыть кампанию «беспощадного массового террора против всех врагов революции». Это были не пустые слова: большевики действительно развязали грандиозную кампанию террора - по всей России чекисты тысячами арестовывали совершенно невинных людей и расстреливали их публично.
В октябре 1918 г. поставили деревянный обелиск на месте покушения, в 1920 г. во время первомайского субботника, как сообщалось в газетах, «рабочими в присутствии т. Калинина была произведена посадка стройного дуба», а в 1922 г. установили «первый камень памятника». Дальше дуба и камня дело увековечивания довольно долго не шло, пока уже после войны - в 1947 г. - не поставили памятник Ленину, простоявший перед заводом 20 лет. В 1967 г. воздвигли еще один, а т.к. три памятника Ленину в одном и том же месте было даже для большевиков уже слишком, то один из них убрали внутрь завода, и перед ним остались только два - «первый камень» и пятиметровая бронзовая статуя рядом. В 1967 г. журнал «Художник» так высказался о ней: «Ленин изображен в пальто и кепке, взгляд устремлен вдаль, словно там, за линией горизонта, видит он контуры будущего человечества».
За перекрестком с улицей Павла Андреева (Арсеньевским переулком) начинается Павловская улица, на которой находится одноименная больница.
Павловская больница была первой в ряду огромных больниц, которыми славилась Москва, приводивших в восхищение и удивление иностранцев. Она получила название Павловской, потому что была основана будущим императором Павлом I, когда он, еще наследником престола, принес обет - после перенесенной им тяжелой болезни выстроить больницу. Екатерина одобрила эту мысль и 6 июня 1763 г. издала указ: «учредить свободную (т.е. общедоступную) больницу, к чему... и способное место избрано близ Данилова монастыря». Для постройки выбрали загородный двор генерал-кригс-комиссара А.И. Глебова, который был должен казне более 200 тысяч рублей, и передали в распоряжение воспитателя наследника графа Н.И. Панина. Больницу открыли 14 сентября 1763 г. Больные сначала помещались в деревянных корпусах, но после того как в 1784 г. сгорел главный больничный корпус, Павел, всегда принимавший самое живое участие в делах больницы, решил строить большое каменное здание. Проект его, как говорят, принадлежал самому Баженову, но в то время из-за отсутствия средств оно не было построено, и только в 1802-1807 гг. главное здание возвели, но уже по проекту и под руководством М.Ф. Казакова. Уже пожилого и заслуженного архитектора несправедливо обвинили тогда в злоупотреблениях и даже запретили заниматься казенными постройками.
Казаков соорудил здание дворцового типа, похожее на Голицынскую больницу, выстроенную перед тем на Большой Калужской улице, с церковью в центре, освященную, конечно же, памятуя об основателе, в память апостолов Петра и Павла. В 1830-х гг. ансамбль больницы стал перестраиваться. Тогда архитектор Доменико Жилярди возвел два флигеля по улице, образовав тем самым парадный двор перед главным зданием, которое получило обработку фасада в стиле позднего классицизма. При реставрационных работах раскрыли лепнину на ризалитах, восстановили белокаменную ограду со скульптурами львов на пилонах ворот.
4-я городская клиническая больница, как стала называться бывшая Павловская, одна из крупнейших больниц города, имеющая давние традиции. В ней работали такие известные медики, как Ф.П. Гааз, Ф.А. Рейн, И.Ф. Эразмус, Е.И. Марциновский.
Непосредственной причиной появления Александровских казарм на Подольском шоссе (№8) было то, что в 1870-е гг. в Москву переводились большие воинские соединения и помещений для войск катастрофически не хватало. Город, на котором лежала воинская постойная повинность, сумел найти несколько миллионов рублей (все другие работы тогда лишились ассигнований) и в 1877-1878 гг. выстроил это здание, в котором могли разместиться два полка (проект архитектора А.П. Попова).
Павловская улица выводит прямо на Даниловский монастырь, формально находящийся за пределами Камер-Коллежского вала, московской городской границы. Это один из древнейших монастырей в Северо-Восточной Руси: так случилось, что он стал первым монастырем, основанным в Москве, и в то же время первым, открытым в Москве в последние годы коммунистического режима.
Считается, что в X в. эти места в излучине Москвы-реки были освоены славянами, а позднее тут находились княжеские земли, на которых московский князь Даниил Александрович мог основать небольшой монастырь - по словам известного археолога Л.А. Беляева, в домонгольской Руси было обычным устройство монастырей у княжеских усадеб, для того чтобы «сохранить определенную дистанцию с городом, получить надежную опору вне его».
Основан монастырь был, по соображениям историка В.А. Кучкина, в самом конце XIII в., в период между 1298 и 1300 гг. Сын Александра Невского московский князь Даниил, которому не исполнилось и 42 лет, скончался в 1303 г. и по завещанию своему был похоронен отнюдь не в стольном граде, а в далеком монастыре, близ сооруженной им деревянной церкви во имя Даниила Столпника (по сообщению Степенной книги, компиляции XVI в.; согласно древней Троицкой летописи, его похоронили в Архангельском соборе). Младший сын Даниила Иван Калита оставил отцовский монастырь в полном небрежении, переведя монахов в Кремль, в новооснованный Спасопреображенский монастырь, а Данилов «оскуде нерадением Архимандритом Спасских, яко ни следу монастыря познаваться, токмо единая церковь оста, во имя св. Даниила Столпника, и прозва место оно сельцо Даниловское, монастыря же ни в слуху не бяше, аки не бысть».
Известия о монастыре полностью исчезли из документальных источников на много лет, но со временем стали распространяться слухи о чудесах и знамениях у могилы князя Даниила, и более чем через триста лет после основания монастыря Иван Грозный указал возобновить его: «...виде небрегаемо место оно Даниловское... устави по вся лета приходить на место то, такоже и митрополит со священным собором... и повеле церковь камену поставити, и монастырь вздвигнути, и кельи возградити... еже и бысть». Это повеление, как и распространение рассказов о чудесах, возможно, были вызваны подчеркнутым вниманием Ивана к его предкам: ведь в 1547 г. великий князь стал царем.
Согласно последним исследованиям историка К. А. Аверьянова, Даниловский монастырь отнюдь не был древнейшим московским монастырем - таковым являлся Спасский на Чертолье (у Волхонки), Даниловский же был основан Иваном Грозным в середине XVI столетия. Из исторических событий, связанных с монастырем, можно упомянуть то, что отсюда бежал Лжедмитрий II в Калугу, предварительно спалив его, и что под его стенами в 1606 г. сражались повстанцы Ивана Болотникова с войсками царя Василия Шуйского. Но никогда за его длинную историю он не пользовался особенным вниманием властей предержащих; ни крупных исторических событии, ни значительных деятелей не перечислишь, создавая историю монастыря.
Тихо и мирно монастырь дожил до советского времени и, как ни Удивительно, просуществовал при ней более 10 лет, но зато потом испытал и грязь, и запустение. В 1930-е гг. в нем поместили сначала Дом для детей репрессированных родителей (сколько слез и горя видели его стены!). Вот впечатление одного из москвичей, видевшего монастырь в 1930-х гг.: «И на площади передо мной, прежде благоустроенной, с цветочными клумбами, теперь заваленной камнями и навозом, копошилось около шестисот, или более, оборванных, до невозможности грязных детей в возрасте от десяти до шестнадцати лет... Как грустно и дико было смотреть на эти сотни грязных беспризорных малышей - продукт народного бунта...» В последние годы в монастыре помещалась колония для малолетних правонарушителей, а часть его территории отдали фабрике зонтиков.
Так продолжалось до тех пор, пока монастырь не вернули церкви. Формально это был один из последних указов Брежнева (патриархии должны были передать Донской монастырь, но решили отдать Даниловский), фактически передача состоялась через несколько месяцев после его смерти, и с 1983 г. начались работы по восстановлению зданий монастыря, законченные к празднованию 1000-летия Крещения Руси. Тщательно выполненные реставрационные работы велись под руководством архитектора И.И. Маковецкого.
В северной стене находится главный вход в монастырь, где над воротами возвышается высокая колокольня с церковью св. Симеона Столпника, выстроенная заново на месте храма 1732 г.; на ней находился удивительный по звучанию подбор колоколов. За воротами - обширная площадь с надкладезной часовней с надписью на ней о 1000-летии Крещения (архитектор Ю.Г. Алонов); слева - сложный объем собора Святых отцов семи Вселенских соборов, здание которого первоначально строилось около 1555-1560 гг. и было освящено в присутствии самого Грозного царя и его сыновей. К концу 20-х гг. XVIII в. собор пришел в ветхость, его пытались ремонтировать, но пришлось разобрать и строить заново - в августе 1730 г. новое здание было освящено. В конце XIX в. в соборе были устроены усыпальница купеческой семьи Ляпиных, интерьер которой оформлял Ф.О. Шехтель, и придел Захарии и Елисаветы, в котором в 1896 г. был похоронен собиратель знаменитой этнографической коллекции, директор Румянцевского музея В.А. Дашков.
После коммунистического лихолетья возрождение собора началось с передачей его Патриархии. Нижняя церковь во имя Покрова Пресвятой Богородицы была освящена в 1985 г., а верхняя с главным престолом святых Отцов - через три года. В иконостасе находятся икона Владимирской Богоматери XVI в. и иконы костромского письма конца XVII в. В соборе хранились мощи святого князя Даниила, исчезнувшие после закрытия большевиками монастыря, за исключением небольшой части их, которые сейчас находятся в соседнем Троицком храме. Они принадлежали последнему настоятелю обители епископу Феодору, потом как-то попали в Соединенные Штаты и наконец в 1986 г. были переданы в монастырь митрополитом всей Америки и Канады Феодосием.
Справа - ампирный объем Троицкого собора, выстроенный в 1833-1838 гг. на средства благотворителей Куманиных и Шустовых. Собор считался произведением известного архитектора Е.Д. Тюрина, но при разысканиях в архивах обнаружилось, что ее автор - не менее известный О.И. Бове. В нем находятся редкие иконы XVII и XIX вв. - Богоматери «Троеручицы» и преподобного Иоанна Кассиана, находившиеся ранее в кладбищенской Духовской церкви.
Напротив Троицкого храма, в некотором в отдалении от него, - пример современной архитектуры: двухэтажная, с тремя крупными объемами-ризалитами, резиденция патриарха (1984-1988 гг., архитекторы Ю. Рабаев и другие), где в 1988 г. освятили церковь в честь Всех святых, «в земле Российской просиявших».
Как и во многих других монастырях, в Даниловском находилось кладбище, полностью ликвидированное в советское время. Некоторые захоронения - Н.В. Гоголя, А.С. Хомякова, Н.Г. Рубинштейна, Н.М. Языкова - перенесли, а остальные уничтожили, в их числе могилы медиков В.Ф. Снегирева и А.И. Бабухина, математика и предпринимателя Ф.В. Чижова, историка и москвоведа П.В. Хавского, литературоведа Н.С. Тихонравова, общественных деятелей Д.Ф. и Ю.Ф. «Самариных, московского городского головы князя В.А. Черкасского, юриста Ф.Л. Морошкина, поэта М.А. Дмитриева, публициста А.И. Кошелева и многих других. В 1988 г. в монастыре построили поминальную часовню - небольшой храмик с одной главкой, покрытие которой смахивает на гриб-опенок (архитектор Ю.Г. Алонов), на восточной стене одного их монастырских корпусов (настоятельского) установили барельефы в память Гоголя и Хомякова, и несколько далее, у трапезной палаты, на монастырскую стену поставили доску в память исследователя истории болгар Юлия Венелина. Рядом - необычный для русского монастыря армянский крест XIII в., подарок католикоса всех армян Вазгена I. Недалеко от Даниловского монастыря, к востоку от него, стоит церковь Воскресения Словущего (Средний Староданиловский переулок, 3), выстроенная в 1831 г.,- это типичное для московского ампира здание, почти лишенное декора, с массивным четвериком, со стоящим на нем барабаном и сферическим куполом. В эту церковь были перенесены мощи св. Даниила после закрытия Даниловского монастыря, но куда они потом исчезли, так и осталось неизвестным. В марте 1998 г. перед монастырем была освящена часовня святого князя Даниила.
Недалеко от монастыря находится Даниловское кладбище. К нему можно пройти от монастыря по Большой Тульской улице, свернув в Духовской переулок, названный так по кладбищенской церкви Сошествия св. Духа (удивительно, но в советское время переулок как-то забыли переименовать).
Как и многие другие московские кладбища, Даниловское было основано за пределами города, за Камер-Коллежским валом, после чумы 1771-1772 гг. с деревянной церковью на нем, освященной 31 декабря 1772 г. в память семи священномучеников Херсонских.
На кладбище в 1829 г., возможно по проекту Ф.М. Шестакова, начала строиться каменная церковь на средства богатого купца и благотворителя С.Л. Лепешкина, освящена она была только в 1838 г. Главный престол посвящен Сошествию св. Духа, придельный храм с южной стороны освящен в память херсонских мучеников, а второй придел - в память Успения св. Анны. Церковь в советское время так и не закрывалась. Рядом с ней стоит небольшая часовня св. Николая, построенная как церковь в 1901 г.
На Даниловском кладбище похоронены литературоведы С.Н. Дурылин и В.И. Шенрок, историки И.Д. Беляев и П.Н. Кудрявцев, купцы Лепешкины, П.М. и С.М. Третьяковы, художник И.С. Остроухов.
К востоку от Даниловского кладбища, на склоне, спускающемся к долине речки Кровянки, находится мусульманское кладбище.
Недалеко от Большой Серпуховской улицы находится целое гнездо благотворительных учреждений, располагающихся на Щипке и Зацепе. Вот еще два интересных московских названия, так ярко напоминающие нам об истории этого места: считается, что тут были заставы, где останавливали («зацепляли») возы с товарами и проверяли их («щупали»), нет ли там контрабанды.
Первыми начали строить здесь братья Солодовниковы. Отец их, крестьянин Герасим Кузьмич Солодовников, занимаясь ручным ткачеством, постепенно накопил небольшой капитал и переселился в Москву, где записался в 1835 г. в купечество; его сыновья Михаил, Алексей, Василии и Никита торговали мануфактурными изделиями и имели небольшую ситцевую фабрику. Они не принадлежали к первым московским богатеям, но прославились своими благотворительными делами.
В 1862 г. братья Солодовниковы пожертвовали земельный участок и крупную сумму денег на строительство богадельни с домовой церковью Михаила архангела, открытой 1 апреля 1865 г. (улица Щипок, 6-8; церковь освятили через два месяца). Через некоторое время они же сделали крупные пожертвования для строительства рядом с богадельней Александровской больницы (проект архитектора А. С. Каминского), предназначенной для бесплатного лечения больных всякого звания, но исключительно христианского вероисповедания. В 1887 г. здание больницы было закончено, но открылось оно только через четыре года - 14 апреля 1891 г.
Последним в этом ряду стоит Солодовниковское училище Московского купеческого общества, основанное теми же благотворителями в память «чудесного» спасения императора Александра II 4 апреля 1866 г., когда его чуть было не убил террорист.
Несколько Щипковских переулков образовались и 1882 г., когда городу был пожертвован большой участок земли. В 1-м Щипковском переулке (дом №26) жил известный кинорежиссер А. А. Тарковский. Щипок выходит на Стремянный переулок (названный, как уверяет знаток московской топонимии А. А. Мартынов, по одному из домовладельцев, стремянному конюху Букину), где в начале XX в. началось строительство коммерческих высших учебных заведений.
В конце XIX в. после отмены крепостного права Россия развивалась очень динамично: благодаря ускоренному железнодорожному строительству, умелой политике государства, крупным иностранным инвестициям она быстро двинулась вперед. В связи с этим народному хозяйству требовалось все больше и больше не только инженеров и техников, но и умелых организаторов и экономистов. Этому требованию и отвечало основание Обществом по распространению коммерческого образования училищ и институтов для подготовки «компетентных лиц, способных как встать во главе крупных предприятий, так и быть сотрудниками самостоятельных деятелей в этой сфере».
В 1901 г. на пожертвованном земельном участке, расположенном на углу Стремянного переулка и Зацепы, начинает строиться по проекту архитектора А.У. Зеленко здание мужского коммерческого училища, получившего почетное наименование «имени цесаревича Алексея». По мнению современника, «...здание резко выделяется среди окружающих его скромных построек своим красивым и оригинальным фасадом и обширностью своих размеров». Выпускники училища, как определялось в программе, «...должны были обладать широким кругозором, умением разбираться в вопросах мирового значения». Рядом с мужским, на углу Зацепы и Большого Строченовского переулка (дом №41/8), осенью 1905 г. открыли женский коммерческий институт, при котором находилась церковь в честь иконы «Взыскания погибших» (проект архитектора Н.Л. Шевякова), славившаяся своим чудесным мраморным иконостасом, освященная 9 июня 1905 г. Рядом с этими строениями весной 1911 г. началось возведение также по проекту С.У. Соловьева (после его кончины здание достраивал А.В. Щусев) здания коммерческого института, освященное 10 февраля 1913 г. В институт принимались как после окончания среднего учебного заведения, так и после института те, кто хотел получить глубокие знания в области экономики, финансов, коммерции. Институт пользовался авторитетом, в нем преподавали такие крупные ученые, как С.А. Чаплыгин, А.А. Эйхенвальд, А.Ф. Фортунатов, В.Р. Вильямс, Н.Р. Брилинг, А.А. Кизеветтер. Этот институт окончил в 1914 г. известный москвовед Петр Васильевич Сытин. В 1919 г. коммерческий институт стал называться Институтом народного хозяйства, а в 1924 г. ему присвоили имя г.В. Плеханова, теперь же это «академия».
Недалеко отсюда, в Большом Строченовском переулке, в доме, воссозданном после пожара, находится музей С.А. Есенина, открытый 1 октября 1995 г. В дом в этом переулке, принадлежавший купцу Крылову, где жили его приказчики, Есенин приехал из села Константинова к отцу Александру Никитичу. Поэт бывал здесь в 1911-1918 гг.
Стремянный переулок (он еще назывался Фрололаврским) выходит прямо к церкви св. Фрола и Лавра (№9 по Коломенской-Ямской улице, с 1922 г. Дубининской; ее назвали по слободе ямщиков, возивших пассажиров и грузы по тракту в Коломну, а Дубининской - в честь И.К. Дубинина, главы Замоскворецкого райкома большевистской партии). Церковь известна по документам с 1625 г. но возможно, что она была построена в конце XVI в. при переселении слободы ямщиков с Полянки на Зацепу - на новом месте они построили церковь с тем же престолом. После пожара 1737 г. прихожане просили позволения выстроить каменное здание. В 1835 г. заново построили ампирные трапезную и колокольню, а в 1862 г. главную церковь возвели заново. Главный престол посвящен иконе «Всех скорбящих радость», однако, храм более известен по приделу Флора и Лавра (другой ее придельный храм - святых апостолов Петра и Павла). Писатель, старожил-москвич Н.Д. Телешов рассказывал о празднике, происходившем ежегодно у этой церкви: «...вся эта большая площадь перед церковью заполнялась сотнями лошадей. Тут и гладкие купеческие рысаки, и тяжеловозы-першероны, и изможденные непосильной кладью ломовые, и извозчичьи клячи с вытертой по бокам шерстью и облезлыми хвостами, и красивые верховые кони из манежей и цирка... Их держат под уздцы нарядные конюхи и кучера в ожидании молебна, который совершается торжественно на площади по окончании праздничной обедни. После молебна священник кропил водой толпу и коней, высоко поднимал руку с волосяным венчиком, с которого брызгали капли воды на головы собравшимся».
Церковь закрыли в середине 1930-х гг., но не сломали, а устроили там промышленное производство, которое почти непоправимо испортило здание - в последнее время там находился гальванический цех и все пропиталось испарениями его. Восстановление здания стоило огромных трудов.
Площадь на Садовом кольце с Павелецким вокзалом теперь называется по названию вокзала - Павелецкая, до большевистского переворота она носила название Саратовской, с конца 1940-х п. площадь называлась Ленинской, т.к. сюда на Павелецкий вокзал прибыл поезд с телом умершего в Горках В.И. Ленина. В 1938 г. с левой стороны от вокзала выстроили павильон, куда поставили паровоз с вагоном, доставившим гроб (в 1980 г. был выстроен новый павильон по проекту архитектора Л.Ю. Гончара).
Павелецкий вокзал, один из самых молодых московских вокзалов, был открыт 2 сентября 1900 г. (проект его сделан архитектором Н.А. Квашниным и инженером В.В. Тимофеевым), в 1987 г. вокзал значительно расширили, сохранив его облик и в то же время осовременив его - это работа коллектива архитекторов и инженеров под руководством А.Б. Гуркова.
От Павелецкой площади к востоку отходит Кожевническая улица, главная улица слободы кожевников. Кожевенная слобода - самая восточная из замоскворецких слобод. Одним из древнейших занятий ремесленников было кожевенное дело, и, как бывало обычно в средневековых городах, кожевники, как и другие ремесленные цехи, селились в одном месте города близко друг от друга: в Москве они выбрали себе место на низменном правом берегу реки ниже по течению так, чтобы отходы производства не загрязняли ее в пределах города.
Кожевенная слобода всегда была «черной», т.е. в отличие от боярской или церковной, зависела только от удельного или великого князя. Ее окончательная организация оформилась в XVI в. (она упоминается в летописном известии о пожаре 1547 г.: «...в среду вторые недели по Пасце, в 10 часов дня, загорешаяся за Яузою на Болвановие и погореша Гончары и Кожевники вниз возле реку Москву»), и в следующем столетии в ней насчитывался 51 двор (данные 1630 г.). Население ее было почти стабильным - в 1653 г. там было 74 двора, и так слобода благополучно дожила до начала XVIII в., когда вообще начал разрушаться слободской уклад. Однако кожевенное производство отнюдь не прекратилось и еще долго определяло облик этой местности. В XVIII в. из 19 московских кожевенных заводов 17 находилось в Кожевниках, такое же соотношение сохранялось и в XIX в. (из 13 заводов одиннадцать работали здесь). Одними из самых известных были заводы семьи Бахрушиных, основатель которых Алексей Федорович начал дело в Кожевниках в 1830-х гг.
Хотя и сейчас этот район сохранил свой промышленный облик, но уже многие предприятия не имеют ничего общего с кожевенным делом, и память о старинной московской слободе сохранилась только в названиях улиц и переулков. Главной улицей слободы была Кожевническая, идущая по северной границе ее от площади Павелецкого вокзала до набережной Москвы-реки. На ней осталось несколько строений. датирующихся XVII-XVIII вв. - это дома №11, 13, 19 (строение 6, которое находится в глубине участка), 20 и 21. При строительстве насосной станции в 1970-х гг. в конце Кожевнической улицы вырыли огромный котлован для бетонного резервуара и чуть было не разрушили старинные палаты (№21), которые удалось отстоять, но тогда все-таки исчезли неисследованные уникальные строения, которые могли относиться даже к XVI в.
Приходскими церквами кожевников были Успенская и Троицкая. Первая из них стояла почти на речном берегу, там, где сейчас находятся подступы к Новоспасскому мосту. Каменное здание ее было впервые выстроено в 1674 г., но простояло недолго - через пятьдесят лет его заменили другим, к которому в 1733 г. пристроили колокольню и трапезную с придельным храмом св. Николая Чудотворца (позднее в ней был устроен также и придел св. Харлампия). Самая крупная перестройка произошла в XX столетии, когда архитектор в. В. Воейков выстроил заново большую трапезную (1903 г.). Вторая же сохранилась: большая пятиглавая церковь находилась в глубине слободской застройки в окружении немудрящих деревянных изб. Она документально известна с 1625 г., но, конечно, существовала и раньше. Сохранившееся здание (2-й Кожевнический переулок, 4) было выстроено в 1689 г., трапезная и приделы мученицы Параскевы и св. Кира и Иоанна - несколько позже, а колокольня с приделом Михаила Архангела - в 1772 г.