Москва
Елохово
К Немецкой слободе с северо-запада примыкало село, называвшееся Елох, Елохово или Ехалово. Все эти названия, как полагают, являются искажением слова «ольха», которое, по уверению словаря Даля, произносилось как «елоха». В этих местах протекал ручей Ольховец, берега которого, вероятно, поросли ольхой, ольшаником. Но И.Е. Забелин писал, что «ольхой» называлось и мокрое, болотистое место, и такие названия «в этом смысле, а не в значении леса, служат обозначением некоторых местностей Москвы».
Ручей Ольховец был правым притоком речки Чечера, впадавшей в Яузу. Мемуарист позапрошлого века писал, что «еще на нашей памяти старожилы припоминали, как они ловили в ней (в Чечере) для домашнего обихода разную рыбу мелких сортов». Притоком Чечеры, но с левой ее стороны, был ручей Кукуй, ограничивавший с запада территорию Немецкой слободы. Через Чечеру был перекинут мост, называвшийся так же, как и улица, шедшая по нему, Елоховским, а в просторечии Ехаловым. Он существовал до 1873 г., после чего 6ыл разобран.
В 1919 г. Елоховскую улицу, хранившую память о старинном селе, переименовали в Спартаковскую, но не в честь известной теперь футбольной команды, как думают некоторые, а по названию немецкой революционной организации «Спартак», ставшей ядром будущей компартии Германии.
Еще во второй половине XIX в. Елоховская более походила на захолустную улицу небольшого уездного городка, чем на столичную магистраль. По словам московского бытописателя, она оживлялась только вечером и утром, «...когда население Семеновского, Преобра женского, Черкизова, Измайлова и других пригородных селений спешит через всю ее шестиверстную ленту утром - в город, вечером из города, кто на конке, а кто и на своих на двоих. В эти часы дня ее тротуары бывают переполнены пешеходами, линеечные клячи несутся словно на скачках, а конки скрипят под тяжестью каждая свыше чем полсотни пассажиров, сидящих и на империале, и друг на дружке, стоящих и внутри вагонов и на их площадках, и на их ступеньках. Но минуют эти часы, и вся улица, как бы утомленная только что испытанным нервическим возбуждением, впадает в обычное забытье, погружаясь в какое-то сонливое настроение, нарушаемое изредка проезжающим экипажем или через силу плетущеюся из города с двумя-тремя пассажирами линейкой, с тем, чтобы снова, с наступлением сумерек, испытать тот же непродолжительный, но лихорадочный припадок возбуждения и оживления».
Возможно, что село обязано своему появлению у Москвы тому, что его жители были переведены сюда из села, находящегося в образованном позднее Юрьево-Польском уезде Владимирской губернии, завещанного великим князем Дмитрием Ивановичем в 1389 г. своей супруге: «А из Юрьевских сел даю ей: куплю свою Петровъское село, да Фроловъское, да Елох». По предположению одного из самых первых москвоведов М.Н. Макарова, высказанных им в «Заметках об урочищах московских», «переселенцы из Юрьевского Елоха, может быть, велением князя или святой княгини его, составляли из себя под Москвою особую слободу, числившуюся по смерти князя Димитрия Иоанновича за Евдокиею, посвятившей себя уже жизни монастырской. По ее кончине Московский Елох со всем был предоставляем монастырю Вознесенскому. Древние жители Елоха замечали в себе отличительное колено суздальцев и, если во всем верить преданиям, занимались иконописью, наследством, доставшимся на их удел от болгар и греков. Церковь Богоявления Господня, кажется, сооружена была тут в Московском Елохе вместе с водворением и него жителей». Можно судить о том, что в начале XVI в. здесь существовало поселение,- недалеко от современного дома №6 на Елоховской улице был найден денежный клад, зарытый до 1533 г.
Село Елох знаменито тем, что оно считается родиной Василия Блаженного, Христа ради юродивого и чудотворца, не боявшегося обличать даже самого царя Ивана Грозного. Родился юродивый в 1469 г., а умер в глубокой старости, 83 лет, в 1552 г. Погребение его совершалось с большими почестями: царь Иван Васильевич с боярами нес гроб, а обряд погребения совершал митрополит Макарий. Похоронили святого у Покровского собора на Красной площади, и по открытии мощей его над погребением возвели в 1588 г. придельный храм. С тех пор Покровский собор часто называют собором Василия Блаженного.
Здание елоховской Богоявленской церкви, претерпевшее много перестроек, сохранилось и находится на Елоховской улице (№15). Историю церкви и прилежащих местностей внимательно исследовали В.А. Любартович и Е.М. Юхименко и результаты свой работы опубликовали в книге «Собор Богоявления в Елохове».
Надо думать, что еще в то время, когда здесь было подгородное село, в нем стояла приходская сельская церковь, появление которой, однако, не отмечено документами. Первое же упоминание о деревянном здании ее содержится в записи 1698 г. в книгах патриаршего Казенного приказа, где она названа новопостроенной.
Каменное здание строилось в начале 1720-х гг. на средства многих жертвователей, но закончено было только заботами царевны Прасковьи Ивановны в 1731 г. Первоначально деревянная, она в известии 1694 г. называется «новопостроенной», а в 1717 г. каменной с одним Благовещенским приделом.
В состав прихода церкви Богоявления входили не только те прихожане, которые жили на землях бывшего села, но и православные, поселившиеся в отдалении - на землях Немецкой слободы. С течением времени, с постепенным исчезновением замкнутой иноземной слободы, их становилось все больше и больше, и тесная Богоявленская церковь уже не вмещала всех молящихся. В 1792-1793 гг. к ней пристроили обширную трапезную, куда перенесли и старый Благовещенский придел, а также освятили новый - во имя св. Николая Чудотворца. Тогда же начали постройку новой колокольни, законченную до 1806 г.
В XIX в. церковный приход продолжал увеличиваться и богатеть, и храм опять перестраивается. Причт и прихожане обращаются к одному из самых видных московских архитекторов Евграфу Дмитриевичу Тюрину, и он представляет проект поной огромной, величественной церкви, которая была построена рядом со старой трапезной в 1837-1845 гг.
До сих пор мы можем любоваться ее прекрасными выразительными формами в перспективе улицы, ее торжественными входами, оформленными наподобие триумфальных арок, и особенно - монументальным пятиглавием, в котором выделяется главный купол. В нем, по мнению В.В. Згуры, первого исследователя творчества Тюрина, неоспоримо сказывается влияние римского собора св. Петра - его купола, творения знаменитого Микеланджело Буонаротти. Евграф Дмитриевич Тюрин - один из самых известных московских архитекторов, активно работавший в 20-40-е гг. XIX в. Среди его работ - перестройка Запасной аптеки на Чистых прудах, собственный дом на Знаменке (№9), постройки в Нескучном, перестройка зданий пашковской усадьбы на Моховой для университета, Тюрин собрал замечательную коллекцию живописных работ западных мастеров и много хлопотал о создании в Москве публичной картинной галереи. «Труд мой есть только бедное начало для славной будущности Музея изящных искусств»,- писал он.
В истории московской архитектуры Богоявленская церковь, по наблюдению того же В.В. Згуры, «последний памятник великой художественной эпопеи. Ею можно заканчивать историю московского Empir'a, а вместе с тем и всего русского классического строительства вообще». Любопытно отметить, что капители сдвоенных колонн центральной главы так и остались неоконченными (их доделали только во время последнего ремонта в 1990 г.). В октябре 1846 г. прихожане обратились с Синод за разрешением «украсить внутренность новосооруженного храма священными изображениями греко-фряжского стиля». Отделка затянулась надолго, и окончательно Богоявленская церковь была освящена только 18 октября 1853 г.
Церковь памятна тем, что в ней, еще не перестроенной тогда, о июня 1799 г. происходил обряд крещения А. С. Пушкина, будущего великого русского поэта, о чем в то время, естественно, никто и не подозревал. Младенец был наречен в честь дяди Александром, а восприемниками его при крещении были бабушка Ольга Сергеевна, урожденная Чичерина, и граф Артемий Иванович Воронцов - внук знаменитого кабинет-министра Артемия Волынского, погибшего от козней Бирона при Анне Иоанновне.
Считалось, что А.С. Пушкин в юности мог бывать у своего крестного в его огромном дворце на Рождественке, который стоял в большой усадьбе, раскинувшейся по берегам реки Неглинной в самом центре города. Но, как выяснилось из архивных документов, Воронцов продал его в 1793 г., задолго до рождения А.С. Пушкина.
Граф А.И. Воронцов, надо думать, часто приезжал в Немецкую слободу и бывал в доме своего зятя (на Малой Почтовой улице, №2) графа Дмитрия Петровича Бутурлина, а семья Пушкиных, которая жила тогда совсем недалеко от бутурлинского дворца, напротив, через улицу на углу Госпитального переулка и Малой Почтовой улицы (№4/1-3), конечно, бывала у соседей: ведь Д.П. Бутурлин был женат на дочери Воронцова Анне Артемьевне, хорошей знакомой матери маленького Пушкина Надежды Осиповны. Да тут было не только знакомство, но и дальнее родство: мать Анны Артемьевны Прасковья Федоровна Квашнина-Самарина приходилась двоюродной сестрой Марии Алексеевне Ганнибал.
Славился Богоявленский приход не только богатством и многолюдьем - несмотря на то что новая церковь стала одной из самых поместительных в Москве, она во время больших церковных праздников все равно бывала переполнена. «Как густо было заселено «простым народом»... Елохово, можно было видеть, если войти в церковь Богоявления в храмовый праздник или, еще лучше, в светлую заутреню,- вспоминал С.Н. Дурылин, священник и искусствовед, в юности живший в приходе Богоявленской церкви. - Стоят плечо с плечом, грудью в спину, спиной в грудь. Несколько тысяч человек в церкви и все «простого» народу: в армяках, в чуйках, высоких сапогах, с волосами в скобку. Для порядка в совершении религиозных церемоний... в церковь вводился наряд полиции во главе с околоточным, и городовые были сущими мучениками: так сжимала, давила и теснила их необъятная толпа... Крестины и похороны были непрерывным ежедневным явлением у Богоявления, а каждое воскресение, часа в 3, в 4, в церкви венчали пара за парой новобрачных, богатых и бедных, и всегда находились зрители, любители этих торжеств».
Церковь была известна благотворительностью: при ней действовало Елоховское Богоявленское братство, обязанное своим возникновением прихожанам - купеческому семейству Щаповых, имевшему особняк на Немецкой улице. Как писал один из бытописателей Москвы в конце XIX в., «Богоявленское попечительство, если не ошибаемся, занимает в ряду московских приходских попечительств едва ли не первое место как по размерам своих средств, так и по удачной организации своих действий, а следовательно и по сумме пользы, приносимой им своему приходу».
В наше время церковь стала кафедральным патриаршим собором. В нем происходили напрестолования (интронизации) патриархов Сергия (в 1943 г.), Алексия I (в 1945 г.), Пимена (в 1971 г.) и Алексия II (в 1990 г.). В Богоявленском храме хранится святыня православного христианства: мощи св. Алексия, митрополита Московского, знаменитого церковного и государственного деятеля. Ранее они покоились в Кремле, в Чудовом монастыре. После разрушения монастыря в 1928 г. мощи были помещены в Архангельском соборе, а в связи с празднованием 800-летия Москвы были перенесены сюда, в церковь Богоявления в Елохове. В иконостасе, слева от царских врат - икона Казанской Божьей Матери, одна из замечательных реликвий русской истории, связанная с борьбой с польско-литовскими интервентами в 1612 г., а также несколько других чтимых икон Божьей Матери «Взыскание погибших», Тихвинской Божьей Матери, святителя Николая Мирликийского.
В 1935 г. районные власти задумали было открыть большой кинотеатр в Богоявленском соборе, но так как, по мнению вышестоящих организаций, его надо было вообще снести, то эту затею оставили и собор уцелел.
Напротив западного входа в Богоявленскую церковь стоит небольшое здание (№13), выстроенное между 1774 и 1793 гг. специально для Богоявленского народного училища, которое находилось в этом здании в продолжение всего XIX в. Уже после 1812 г. оно было несколько переделано: на торцах появились фронтоны с крупными полуциркульными окнами.
Вернемся отсюда в самое начало Елоховской улицы. Ее открывают два первоклассных архитектурных памятника. С левой стороны находится небольшой дом (№3) с классическим портиком в центре. Точное время его постройки, несмотря на поиски в архивах, так и осталось неизвестным. Он уже существовал к концу XVIII в., когда принадлежал премьер-майору г.Н. Савину. Тогда главный дом усадьбы фланкировался с обеих сторон флигелями, которые, возможно, в начале XIX в. были переделаны в формах классицизма. В 1817 г. владельцем усадьбы был гвардии прапорщик П.Г. Савин, а в 1862 г. она принадлежит графу А.А. Закревскому, знаменитому в летописях Москвы генерал-губернатору, считавшему себя выше закона и делавшему с обитателями столицы все, что он считал нужным. Как писал его современник, он «установил свой собственный порядок разбирательства дел, короткий, как бог на душу положит, более при помощи отеческих внушений, острастки, угроз выслать из Москвы административным порядком, не ленясь применять эту угрозу и на деле... Ему все известно, что делается в семействах, при помощи шпионов и распечатанных писем... лакейство перед ним доходило до отвращения. Ни одного независимого, громкого голоса; если говорили против него, то шепотом, оглядываясь, нет ли доносчиков».
Он был откровенным противником освобождения крестьян и поэтому сделался неугоден высшей власти, задумавшей крупные реформы, но непосредственной причиной его отставки было то, что он разрешил своей дочери выйти замуж, еще не разведясь официально с первым мужем. Закревского уволили в отставку, он уехал за границу, где и умер в 1865 г.
Дом, принадлежавший ему, в последующем переходит в другие руки и капитально переделывается, к нему добавляются с обоих торцов каменные пристройки. Перед коммунистическим переворотом владельцем этого дома был инженер Н.П. Зимин. Умный, энергичный, знающий, он в течение 30 лет был главой московского водопроводного хозяйства и много сделал для его развития: переустроил Мытищинский водопровод, создал первую речную Рублевскую водопроводную систему. В доме Зимина поместилась при своем основании в 1894 г. Иверская община сестер милосердия, через два года купившая на пожертвования Е.С. Ляминой, М.Ф. Морозовой и других благотворителей участок в Замоскворечье.
Рядом с этой усадьбой - длинный, не очень-то казистый дом (№5), похожий на длинный ящик. Он находится на территории усадьбы, которой в конце XVIII в. владела полковница Марфа Соковнина. Большая часть усадьбы была занята тремя прудами и речкой Чечерой, которая протекала под Елоховским мостом; дом стоял почти на парапете этого моста. После пожара в 1874 г. владелец бывшей усадьбы потомственный почетный гражданин И.И. Карзинкин выстроил на его месте новый дом по проекту архитектора Яковлева. Здесь, недалеко от Разгуляя, было оживленное место: за домом находились популярные среди окрестного населения Елоховские бани. В 1888 г. наследники Карзинкина предложили безвозмездно отдать городу часть своего владения с тем, чтобы по нему был проложен новый проезд с Елоховской на Ольховскую улицу - это было бы, как они писали в своем прошении, «не только полезно в отношении оживления Ольховской улицы, но и для увеличения городских доходов». Новая улица - нынешняя Новорязанская - прошла по прудам и речке Чечере, которые были засыпаны на средства города.
На правой стороне Елоховской улицы первым стоит замечательный памятник архитектуры классицизма, основательно испорченный и советское время нелепой надстройкой. Интересно отметить постановку этого здания: архитектор выдвинул его на переднюю границу большого участка, намеренно желая подчеркнуть парадный характер формирования площади, на которой господствует выразительный объем, украшенный мощным портиком, поднятым на арках первого этажа. Контрастной нотой в этой симфонии крупных форм звучит мотив изящной и тонкой террасы, окруженной колоннадой, помещенной на боковом фасаде со стороны Елоховской улицы.
Усадьба принадлежала в конце XVIII - начале XIX в. графу Алексею Ивановичу Мусину-Пушкину, известному собирателю книжных раритетов и рукописей. Многим увлекался Мусин-Пушкин - он собирал не только рукописи и книги, но и картины, рисунки и монеты, интересовался археологией: «Любовь к Отечеству и просвещению руководствовали мною к собиранию книг и древностей; а в посильных изданиях моих единственную имел я цель открыть, что в истории нашей поныне было в темноте, и показать отцов наших почтенные обычаи и нравы». Занимая значительные должности в иерархии Российской империи, будучи обер-прокурором Синода, т.е. фактическим главой всей церковной администрации, он имел возможность при посещении подведомственных ему монастырей и церквей отбирать наиболее ценные рукописи в собственную коллекцию. Так, список «Слова о полку Игореве», находившийся раньше в Спасо-Ярославском монастыре, был им, к сожалению, перевезен в Москву, что стало для рукописи фатальным. Сам Мусин-Пушкин работал над переводом списка на современный русский язык (вместе с А. Ф. Малиновским и Н.Н. Бантыш-Каменским) и в 1800 г. «ироическая песнь о походе на половцов удельного князя Новагорода-Северского Игоря Святославича, писанная старинным русским языком в исходе XII столетия с переложением на употребляемое ныне наречие» было напечатано в московской сенатской типографии тиражом 1200 экземпляров. Рукопись «Слова», как и многие другие редкости, хранились в доме Мусина-Пушкина, и когда владелец уехал из Москвы, то замуровал часть своих коллекций в одну из кладовых, но это не спасло ее от пожара. Единственный экземпляр «Слова» погиб, это дало повод многим ученым сомневаться в его подлинности.
Наследники графа в январе 1834 г. продали за 130 тысяч рублей усадьбу казне для размещения в ней 2-й московской гимназии, в которой преподавали Ф.И. Буслаев, О.М. Бодянский, Л.А. Мей (он там был инспектором), Н.П. Кондаков, а окончили С.И. и А.И. Мамонтовы, А.Н. Веселовский, А.А. Белопольский, А.П. Павлов, Н.В. Насонов, И.А. Каблуков, В.С. Гулевич, Н.А. Морозов, А.И. Опарин, Ф.Ф. Фортунатов и многие другие известные деятели науки и искусства. В советское время в бывшем дворце находились красноармейский клуб. Индустриально-педагогический имени Карла Либкнехта и (с 1943 г.) Инженерно-строительный институты.
По правой стороне Елоховской улицы немного интересных зданий За прекрасной усадьбой графа А.И. Муста-Пушкина находятся несколько строений советского времени (№2-4). Первое в этом ряду и самое любопытное построено по проекту архитектора М.Л. Круглова в 1930 г. для Индустриально-педагогического института; в нем также находилась Всесоюзная плановая академия имени В.М. Молотова. Интересны его формы, столь ярко говорящие о стиле здания - конструктивизме: упругие формы полукруглого выступа справа, геометрически четкие линии оконных и лестничных проемов.
Далее следует здание, выстроенное в 1935-1939 гг. как жилое для сотрудников Госплана СССР по проекту архитектора Д.В. Разова. Перед войной удалось выстроить только правую его часть с башней. С левой стороны должна была быть такая же башня, но после войны дом по первоначальному проекту не стали достраивать. Эта постройка менее интересна по сравнению со своим конструктивистским соседом, но выгодно выделяется от массовой застройки соседней Старой Басманной, испорченной в 1970-1980-е гг. появлением стандартных бетонных коробок.
Обращает на себя внимание дом под №6 по Елоховской улице. Ранее тут стояло одноэтажное каменное здание на территории усадьбы генерал-поручицы Марфы Бахтеевой, показанное еще на плане 1790-х гг. После пожара 1812 г. новый владелец, губернский секретарь П.Н. Калинин, построил скромный двухэтажный дом с деревянным вторым этажом на первом каменном (возможно, на старых фундаментах). Так и дожил этот дом до нашего времени. В 1830-х гг. он принадлежал профессору Московского университета Федору Андреевичу Гильдебрандту, знаменитому хирургу, врачевавшему москвичей в продолжение более 50 лет,- он «имел ум светлый, быстрое соображение и образование многостороннее», как сообщалось в его биографии. В составе соседнего строения (№8) есть части XVIII в.
Еще одно здание, которое также привлекает внимание прохожего, - это дом, стоящий прямо напротив Богоявленской церкви (№16). В нем необычна отделка - яркая, нарядная, праздничная. Иго правая часть - двухэтажное каменное здание - означена на плане участка купца второй гильдии А.А. Емельянова в 1816 г. и может датироваться еще более ранним временем. Уже в XX столетии разбогатевший крестьянин Василий Герасимов построил над старым зданием третий этаж и вплотную с левой стороны возвел новое строение, которое объединил со старым одним фасадом в русском стиле (проект инженера И.М. Лаврова).
Уже в самом конце Елоховской улицы, на углу с Немецкой (улица Бауманская),- неказистое здание, где помещается театр кукол. Часть здания, выходящая на угол, возможно, также старинная - на п\ане 1803 г. у надворного советника И.Н. Лаврова здесь показано каменное двухэтажное строение. К нему позднее пристраивались торговые помещения, а в начале XX в. некая Е.М. Коплан открыла кинотеатр, называвшийся «Большим Елоховским электротеатром», потом «Макс Линдер» (по известному тогда комическому киноактеру), а потом «III Интернационал». Уже в советское время тут обосновались театры - рабочей молодежи комитета комсомола Москвы и драматический имени Баумана.
У самой церкви Богоявления Елоховская улица расширяется, образуя небольшой скверик. До советской власти (он был распланирован в 1914 г.) сквер назывался Пушкинским - по расположенной рядом библиотеке имени поэта. В скверике стоит памятник революционеру Николаю Эрнестовичу Бауману, открытый в 1931 г. (скульптор Б.Д. Королев). Революционер изображен во весь рост, его правая рука сжимает пачку газет «Искра» - Бауман был нелегальным агентом по распространению этой газеты. На постаменте памятника - бронзовые барельефы с изображением основных событий жизни революционера: арест в 1897 г., побег из тюрьмы в Киеве в 1902 г. и гибель 18 октября 1905 г. на Немецкой улице во время демонстрации.
Богоявленская церковь и Пушкинский сквер отделяют от Елоховской улицы довольно узкий проезд, на котором расположены подряд несколько памятников архитектуры, образующих как бы небольшой заповедник.
Первым в этом ряду находится дом, числящийся по нынешней Спартаковской улице под №7, выстроенный в самом начале XIX в. В первой половине века дом принадлежал купцам Матвеевым, один из которых в 1851 г. изменил его внешний вид - тогда-то и появились стрельчатые очертания оконных ниш второго этажа.
Рядом, под №9,- целая усадьба, состоящая из главного дома в глубине парадного двора - очаровательного особняка с прекрасной формы изящным колонным портиком - и двух флигелей, соединенных с ним переходами.
В конце XVIII века усадьба принадлежала Т.И. Чонжину, бывшему в 1783-1785 гг. московским вице-губернатором. Судя по плану 1774 г., в усадьбе по красной линии улицы стоял деревянный дом. В начале XIX в. усадьба перешла к вдове генерал-майора Настасье Нечаевой, а после того как в 1814 г. ее приобрел купец второй гильдии Михаил Крашенинников, она все время находилась в купеческих руках.
Точная дата возведения главного дома неизвестна: возможно, что он был выстроен купцом Крашенинниковым в промежутке между 1804 и 1816 гг.
В середине XIX в. усадьбу приобрел Николаи Федорович Мамонтов, один из сыновей основателя знаменитой русской купеческой династии. Он был отцом 17 детей, многие из которых породнились со известными московскими купеческими фамилиями: так, сын Александр был женат на Татьяне Хлудовой, дочь Зинаида вышла замуж за Василия Якунчикова, Вера стала женой Павла Михайловича Третьякова, Евдокия - Константина Рукавишникова.
У Мамонтовых воспитывалась крестная П.И. Чайковского, дочь г.А. Лароша, друга Петра Ильича, и, конечно, этот дом часто посещался самим Петром Ильичом и другими музыкантами.
Н.Ф. Мамонтов предпринимает значительные перестройки в усадьбе: в 1856-1857 гг. строятся западный и восточный корпуса, ограничивающие парадный двор. Тогда же он и поменял декоративное оформление интерьеров. До сего времени сохранились искусственный мрамор стен, фигурные филенки, лепные украшения, мраморные камины. Тогда же появились и замечательные балконы, украшенные чугунной вязью, фонари, прекрасная чугунная трехмаршевая лестница, ведущая от вестибюля на второй этаж. Об этой усадьбе и жизни мамонтовской семьи воспоминает старшая дочь П.М. Третьякова и внучка Н.Ф. Мамонтова Вера Павловна Зилоти: «Во дворе по ограде росли большие деревья, в них и тенистом саду пели весной птицы, а из окон неслись с ранних пор звуки Баха, Бетховена, Шопена и Листа».
Мамонтовым усадьба принадлежала почти 20 лет, а в начале следующего века здесь обосновалась библиотека. В конце XIX - начале XX вв. в Москве открывается несколько общедоступных библиотек. Первая из них получила имя И.С. Тургенева (1885 г.), потом была открыта библиотека имени А.Н. Островского (1888 г.). Здесь же, в Елохове, задумали открыть третью библиотеку и дать ей имя А.С. Пушкина. Во время пушкинских торжеств 1899 г. Московская городская дума постановила: «День столетия со дня рождения А.С. Пушкина увековечить сооружением здания народной аудитории с читальней при ней в местности, близкой к дому, где родился поэт». Однако, после некоторого раздумья, было решено отдельного здания для аудитории и читальни не строить, а найти для них какое-либо подходящее помещение. Разыскали на Немецкой улице наемный дом (стоявший на современном участке под №34), в котором библиотека и начала работать 2 мая 1900 г. На церемонии открытия присутствовали дочь поэта Мария Александровна Гартунг (она стала попечительницей библиотеки) и дочери старшего сына Александра Александровича Пушкина. Помещение там оказалось тесным и неудобным, и поэтому решили устроить Пушкинскую библиотеку в отдельном специальном здании. В 1911 г. Дума приобрела за 180 тысяч рублей бывшую мамонтовскую усадьбу, и библиотека была открыта уже на Елоховской улице. Тут же помещалась и Пушкинская аудитория общедоступных чтений, рассчитанная на 150-200 мест, но, как регулярно отмечалось в отчетах Московской городской управы, «в действительности, однако, аудитория, уступая наплыву публики, впускает нередко гораздо большее число слушателей». Дело в Пушкинской аудитории было поставлено серьезно: так, в первый же год была прочтена 271 лекция, на которых присутствовали 52 523 слушателя. В аудитории читались систематические курсы лекций, а их слушателям рассылались специально составленные печатные конспекты (например, в 1911 г. таких конспектов было разослано 28 322 экземпляра). Проводились также тематические вечера: в первый год отмечался день 19 февраля 1861 г. - годовщина освобождения крестьян от крепостной зависимости, а также устраивались вечера в память Т.Г. Шевченко и М.Ю. Лермонтова.
До сих пор библиотека имени А.С. Пушкина находится в этом здании, перед которым стоит бюст поэта работы скульптора в. Н. Домогацкого, поставленный здесь, возможно, в 1937 г., к столетию со дня гибели. В библиотеке в 1931 г. открылось единственное в то время среди массовых библиотек иностранное отделение, в 1932 г. - юношеское, в 1935 г. - нотное, в 1958 г. она первая в стране перешла на систему открытого доступа к книжным фондам. Сейчас в библиотеке около 200 тысяч книг; в ней записано более 20 тысяч читателей. Рядом с бывшей мамонтовской усадьбой находятся два дома под одним и тем же номером (№11), соединенные небольшим строением. Слева - главное здание большой усадьбы, образовавшейся после покупки профессором «всемирной истории и вспомогательных ея наук» Московского университета Иоганном Вигантом двух участков - одного у «Петербургской Академии художеств академика» архитектора Николая Леграна и другого у Франца Гелтергофа, также университетского профессора, распрощавшегося с Москвой и уехавшего в Сарепту, немецкую колонию на Волге. Сам Вигант под конец жизни, оставив кафедру, также переселился в Сарепту, где и умер в 1808 г. Москвичи узнали о его кончине из объявления в газете «Московские ведомости»: «Бывший Императорского Московского Университета Профессор Иван Вигант, скончавшийся 31 августа сего года, просил перед кончиною своею засвидетельствовать всем любящим его ту приверженность и любовь, коими душа его до последнего вздыхания к ним была преисполнена...»
В 1785 г. Вигант продал свою елоховскую усадьбу за 3 тысячи рублей «Евангелическому братскому города Сарепты обществу», которое, возможно, и построило после покупки новое каменное здание по красной линии участка. Город Сарепта был одним из центров немцев-колонистов, так называемых гернгутеров, последователей религиозного учения, возникшего в 1420 г. в Богемии (они иногда назывались богемскими братьями). Гернгутеры строго придерживались трезвости, прилежания, порядка и чистоты.
Екатерина II решила привлечь иностранных колонистов для того, чтобы поднять пустующие земли на юге России. В 1765 г. гернгутерам предоставили в «вечное владение» почти 6 тысяч десятин в Поволжье, и императрица даровала им немалые привилегии: освобождение от налогов на 30 лет, самостоятельные управление и суд, право свободного винокурения. Сначала жизнь новых поселенцев была довольно трудной - приходилось обороняться от разбойников и кочевников, а в 1774 г. колонию разграбил Пугачев, но постепенно все пришло в порядок и колонисты стали процветать. Екатерина не ошиблась в своем выборе: немцы превратили дикие степи в цветущий уголок. На всю Россию славились сельскохозяйственные продукты, выращиваемые в Сарепте, и особенно сарептская горчица. Колонисты в Сарепте стали заниматься и ткачеством - именно оттуда пошла известная ткань сарпинка.
Здание в Елохове, принадлежавшее сарептским гражданам, использовалось, вероятно, как гостиница для приезжающих из Сарепты, первый этаж - под магазины, а обширные сводчатые подвалы - для склада товаров. В Елохово - «в сарептские лавки» - ездила вся Москва за покупками.
В начале XX в. участок Сарептского общества перешел во владение города, и позади главного дома в августе 1911 г. приступили к постройке большого здания Елоховского отделения городского ломбарда по проекту архитектора И.М. Рыбина. Новую постройку освятили 7 июля 1912 г. Тогда в газете «Голос Москвы» с восхищением писали о новой постройке: «Колоссальный 6-этажный корпус, построенный в виде буквы Т, весь из камня, бетона и железа. Огромные окна прорезают здание. Вечером оно светится, как грандиозный фонарь...» Внутри здания ломбарда устроили большой операционный зал площадью 100 квадратных саженей (это более 200 м2), громадные кладовые, подъемники и прочее.
Но при коммунистическом режиме отдавать в ломбард стало нечего, и новые хозяева в 1922 г. начали переделывать здание под производственные помещения, несмотря на то, что, как отмечалось в замечаниях к проекту переделки, «...придется много ломать, ибо при постройке этого здания принималось во внимание исключительно его специальное назначение со всеми особенностями этого дела, мало подходящего к производственным фабричным целям». Но голос разума не был услышан, и в бывшем ломбарде стали устраивать завод электроламп. Тогда, в частности, выстроили между двумя зданиями по красной линии небольшую заводскую проходную.
Далее идет Елоховский проезд, сохранивший название старинного села. Это настоящий архитектурный заповедник: его единственная - нечетная - сторона состоит всего из трех домов, и все они являются памятниками архитектуры, находящимися под государственной охраной.
Первое из них - здание (№1), бывшее главным домом большой усадьбы, владельцем которой в самом конце XVIII в. был князь Юрий Никитич Трубецкой, герой русско-турецких войн, отличившийся под руководством фельдмаршала П.А. Румянцева-Задунайского. Когда построили главный дом усадьбы, точно не известно: на плане 1774 г. его еще нет, а на плане 1797 г. он уже стоит. Изображение его фасада поместил в начале XIX в. М.Ф. Казаков в своих альбомах выдающихся московских зданий. Тогда дом принадлежал графу Алексею Гавриловичу Головкину, собирателю картин и редкостей, коллекция которого погибла, расхищенная солдатами наполеоновской армии в 1812 г. Возможно, Головкин, приобретя старое здание, перестроил его согласно своим вкусам: к дому с восточной стороны был пристроен зимний сад и вольер. Позади дома находился сад, огороженный стеной, а за стеной - хозяйственные строения. В 1819 г. бывшей графской усадьбой владеет богатый купец Д.А. Лухманов, а в середине XIX в. она переходит к купчихе Олимпиаде Поповой, при которой исчезают уже последние остатки былого великолепия. Купчиха полностью перестраивает особняк внутри, надстраивает его третьим этажом и устраивает в нем бумагопрядильную фабрику в 1856 г. в ней насчитывается 45 станов и 35 жаккардовых станков, на которых были заняты 105 рабочих, производивших кисею, холстинку и другие ткани на сумму более 24 тысяч рублей в год. Но в 1890-х гг. дом опять превращается в жилой, со значительными переделками во внутреннем расположении.
Под тем же номером стоит небольшое здание (строение 2), которым владел в 1817 г. купец П.П. Кувшинников. Ранее оно было флигелем большой усадьбы, принадлежавшей во второй половине XVIII в. княгине М.А. Гагариной, а в начале XIX в. - М.В. Мальцевой. Во второй половине XIX в. изменили фасад флигеля - это сделала та же купчиха Попова, которая прикупила его к соседнему головкинскому владению для устройства фабрики.
Рядом - недавний пришелец в это сообщество старинных зданий: АО «Диалог» выстроило в 1995 г. дом, который сразу же обращает внимание своим современным видом, смелым и интересным сочетанием цветов (архитекторы А. Половников и Л. Тер-Сааков, инженер А. Уланова). К нему почти примыкает пышно украшенное двухэтажное здание (№3), построенное в 1903 г. на месте стоявшего тут деревянного строения купца Гордеева 1870-х гг. Новый дом кажется выстроенным из кирпича, но это не так - он тоже деревянный. Автором его и владельцем был архитектор Н.И. Орлов.
И последний памятник архитектуры в этом ряду - деревянный скромный дом (№5) на углу с Нижней Красносельской улицей. Часть Москвы, где стоял он, к счастью, не сгорела в пожар 1812 г., и мы можем теперь посмотреть на редкий образец рядовой деревянной застройки допожарной Москвы. Дом был построен между 1803 и 1811 г. секунд-майором А.Л. Демидовым, в 1875 г. купец Гордеев изменил его фасад, а уже в начале XX в. дом, который был оштукатурен, обшили тесом.
Елоховский проезд выходит на Нижнюю Красносельскую улицу, где ближе к Краснопрудной находится церковь Покрова (о ней в главе «Каланчевка. Спасская слобода. Красное село. Сокольники»), па этой же улице есть небольшой особняк, какие обычно строились для богатых купеческих семей,- №40, двухэтажный с высоким парадным вторым этажом и картушем в центре, на котором видна буква «М» - первая буква фамилии владельца, купца первой гильдии Павла Малютина, владельца текстильной фабрики в селе Раменском, одной из крупнейших в Подмосковье.
Такой же богатый купеческий особняк находится на пересекающей Нижнюю Красносельскую Ольховской улице, название кото-рои произошло, как уже мы знаем, от ручья Ольховец. Это дом под №25, построенный в 1873 г. архитектором Вивьеном для потомственного почетного гражданина Павла Ивановича Гучкова, одного из славных представителей рода текстильных фабрикантов и общественных деятелей. И конце XVIII - начале XIX и. тут находилась большая загородная усадьба князя С.М. Голицына, правильно распланированная: от входа с Нижней Красносельской улицы к деревянному господскому дому шла аллея; за домом, фланкированным двумя также деревянными флигелями, простирался обширный сад с двумя большими проточными прудами. В послепожарное время усадьба перешла к фридрихсгамскому купцу Ф.К. Нейенгану и в 1840-х гг. была разделена на несколько участков и распродана.
На Ольховской улице, у пересечения с Нижней Красносельской, архитектор Р.И. Клейн построил в 1914 г. для «Товарищества чайной торговли в. Высоцкий и К°» строение (№20) для чаеразвесочной фабрики этой фирмы - неплохой пример промышленной архитектуры. Клейн много строил для Высоцких - ему же принадлежит и проект их особняка в переулке Огородная слобода.
До того как купцы первой гильдии Есель Цетлин и наследник основателя фирмы Давид Высоцкий приобрели этот участок у московских купцов Лихачевых, здесь находилось большая, почти загородная усадьба с деревянным жилым домом на углу двух улиц и садом позади. В советское время первое время тут находилась также чаеразвесочная фабрика (под номером 4), но уже принадлежавшая «Государственному чайному, кофейному и цикорному тресту». Теперь же все строения занимает завод счетно-аналитических машин.
По Ольховской улице можно пройти к бывшему Девкину переулку, теперь части Бауманской улицы. Еще в старой Москве домовладельцы Девкина переулка просили Городскую думу дать их неблагозвучному переулку новое имя, но Дума принципиально решила не изменять старые московские названия и не удовлетворила их просьбу. Только в советское время это название исчезло - переулок был присоединен к Немецкой улице и исчез с карты города. Название его производили от того, что якобы в нем жило много «девок», работавших на ближней фабрике, но, как это было обычно в Москве, название произошло от фамилии одного из домовладельцев - купца Девкина.
В бывшем переулке привлекает внимание необычная башня с проездом во двор (Бауманская улица, 18). Это единственный остаток старообрядческой общины в доме купца И.И. Карасева, существовавшей тут с 1872 г. В его доме в правой части небольшого участка находилась церковь во имя св. Екатерины и деревянная звонница, которую ему разрешили построить только в 1912 г. Вместо нее он к июлю 1915 г. построил по проекту архитектора Н.Н. Благовещенского существующую башню-колокольню с тремя главками, украшенную подобиями кремлевских зубцов-мерлонов и сохранившимися крестами со стороны улицы и двора.
Позади карасевского участка находился участок Московского цинковального завода, построившего в 1903 г. (архитектор Д.В. Михайлов) для своих рабочих и окрестного населения «торговые» бани, здание которых сохранилось - оно находится прямо напротив бывшей колокольни. Этот же архитектор выстроил в 1901 г. и длинное неприглядное строение торцом к переулку (№20), как раз на его переломе.
На другой, левой, стороне бывшего Девкина переулка в 1913-1914 гг. по проекту архитектора В.А. Мазырина построено выразительное здание с готическими мотивами декора для владельца крестьянина Антона Фролова. Напротив - кряжистый коренастый кирпичный дом купца В.В. Кукушкина, выстроенный в 1902 г. архитектором В.К. Филипповым, и доходный жилой дом архитектора К.Л. Розенкампфа.