Кутузовский проспект
Кутузовский проспект – продолжение крупной радиальной магистрали, Новоарбатского проспекта, который был предположен еще в сталинском генеральном плане 1935 г. Если последний прокладывали в 1960-х гг. по живому телу исторического города, калеча и уничтожая его, то первый прошел по малоценной окраинной застройке состоявшей из деревянных рубленых домов.
Кутузовский проспект – своеобразная выставка советской архитектуры под открытым небом. На проспекте можно увидеть жилой дом 1930-х гг., много вычурных и помпезных произведений сталинской архитектуры 1940-х и 1950-х гг. и более скромных строений 1960-х и 1970-х гг. В конце 1930-х гг. началась застройка проспекта: в нескольких местах, далеко от тогдашнего города, стали строить жилые здания. Если самое раннее из них (№33) было образцом конструктивизма то №31 (1937 г., С.А. Ильинская и др.) и №37 (1935 г., И.З. Вайнштейн и др.) знаменуют появление новых тенденций в советской архитектуре, второй половины 1930-х гг.,– украшательства.
Особенно интересен для знакомства с архитектурой расцвета диктатуры Сталина симметричный ансамбль домов под №21, 23 и 25 (архитекторы Ю.Н. Емельянов и З.М. Розенфельд) с их помпезными украшениями: шишками наверху, сложными растительными барельефами – словом, всем, что было в запасе у авторов для того, чтобы продемонстрировать, какого «расцвета» достигли все искусства под мудрым руководством вождя. В результате получился винегрет, намешанный без определенной мысли.
Напротив, на правой стороне проспекта,– несколько более сдержанный вариант той же сталинской архитектуры и примерно того же времени, долженствовавший подчеркнуть солидность, стабильность, твердость режима. В этих домах жили высшие партийные чиновники, в частности, в доме №26 – два генеральных секретаря коммунистической партии: Брежнев и Андропов. Обоим, конечно, после смерти были поставлены мемориальные доски, но, к сожалению, осталась только одна – Андропову, а вот Брежневу не повезло, доску с перечислением количества «Героев», которые он демонстрировал, сняли, хотя оба они в равной степени заслуживали, чтобы доски остались: из истории их, к сожалению, не выкинешь. На той же стороне проспекта, между домами №22 и 24, несколько отступя от него, возвышается 27-этажное задние, первенец московского «Сити», как назвали новый деловой квартал в этой части города. Центр его будет на другой стороне Москвы-реки, и к нему от Кутузовского проспекта ведет недавно построенный элегантный пешеходный мост «Багратион».
Проспект выходит к мосту через Окружную железную дорогу. Здесь, по мысли проектировщиков 1930-х гг., должен был находиться парадный въезд в город. В 1939 г. построили дом №35 по проекту архитекторов А.М. Алхазова и А.В. Мезьера с колоннами, поставленными почему-то на самом верху; и на другом углу дом №30 выстроили уже после войны, в 1949 г., по проекту З.М. Розенфельда и А.В. Гурского, с использованием классицистической декорации. Теперь проспект протягивается далеко за пересечение с Окружной железной дорогой (можно обратить внимание на живописное здание станции Кутузово слева от проспекта). Сейчас в этом месте третье транспортное кольцо.
Отрезок проспекта до моста через Минскую улицу богат памятниками воинской славы – тут и Бородинская панорама, и памятник погибшим воинам при Бородине, и Кутузовская изба, и Триумфальная арка, и мемориальные сооружения войны 1941–1945 гг.
Недалеко от Триумфальных ворот на правой стороне проспекта выделяется цилиндр музея «Кутузовская панорама», первое музейное здание, выстроенное в коммунистической Москве (1962 г., А. Корабельников, А. Кузьмин, С. Кучанов). Экспонируемая панорама диктовала форму нового строения, основной частью которого являются смотровой зал и примыкающие к нему два прямоугольных объема выставочных залов. К сожалению, здание выделяется каким-то вздорным синим цветом, более подходящим, скажем, морскому аквариуму, чем военному музею, посвященному самой ожесточенной битве Отечественной войны.
Музей рассказывает о Бородинском сражении, происшедшем 26 августа (старого стиля) 1812 г. и открывшем Наполеону путь в Москву, древнюю русскую столицу, цель похода завоевателя. Казалось бы, Россия была поставлена на колени, но занятие Москвы было началом конца наполеоновской империи.
Панорама Бородинской битвы была впервые показана в Москве в специально для нее построенном деревянном здании на Чистых прудах (на месте современного дома №12а) в дни празднования столетия Отечественной войны в 1912 г. Панорама принадлежала кисти баталиста Франца Рубо – это огромный холст, длиной 115 м и высотой 15 м, на котором был воспроизведен на основании документов и свидетельств современников один из решающих моментов сражения 26 августа 1812 г. Перед живописным холстом искусно выполнили объемные макеты панорамы, придающие ей необыкновенную реальность – передний план сливается с живописным изображением. Во время Первой мировой войны здание закрыли, а холст панорамы свернули и «хранили» его в разных местах, совершенно не подходящих для этого, в частности, в здании бывшего собора Александра Невского на Миусской площади. Когда к 150-летию Отечественной войны было решено реэкспонировать панораму, оказалось, что полотно за многие годы сильно пострадало – из 1725 кв. метров красочного полотна неповрежденными осталось не более 900, и его пришлось серьезно реставрировать. Панораму открыли в 1962 г., однако через пять лет после открытия, 27 июня 1967 г., она по сути дела полностью сгорела. Как говорят, пожар был делом рук бандитов, китайских хунвэйбинов, в разгар «культурной революции» в Китае. Делегация, в состав которой они входили, была последней в музее, и бандиты ухитрились облить панораму самовоспламеняющейся жидкостью. Панорама сгорела, и ее ударными темпами восстановили, или, лучше сказать, написали заново, художники студии М.Б. Грекова.
Здание панорамы находится в окружении нескольких памятников войны 1812 г. С правой стороны от него – парадная конная статуя фельдмаршала М.И. Кутузова, у пьедестала которой помещены 26 фигур его сподвижников, прославленных генералов и простых солдат. Скульптору Н.В. Томскому надо было бы обойти свое произведение сзади, чтобы посмотреть, как «удачно» он поместил некоторые фигуры прямо под хвостом фельдмаршальской лошади...
Неподалеку возвышается обелиск, перенесенный сюда с разоренного Дорогомиловского кладбища. Там, над общей могилой 300 безвестных воинов, умерших от ран, полученных в Бородинской битве, было поставлено простое надгробие, замененное в 1940 г. обелиском с надписью, из которой следует, что он был поставлен не кем-нибудь, а «Мосгорисполкомом».
Позади здания панорамы – скромное деревянное строение с надписью по карнизу крыши: «Изба Военного совета, бывшего 1-го сентября 1812 г.». На этом месте находилась та самая изба крестьянина деревни Фили Фролова, где расположилась штаб-квартира командующего русской армией (это была самая большая изба в деревне). Здесь на пять часов дня 1 сентября 1812 г. назначили военный совет, на котором должен был решаться единственный вопрос – давать ли сражение под Москвой или сдать ее неприятелю без боя. Но – «с потерею Москвы не потеряна Россия» – как известно, Кутузов принял на себя нелегкое решение: «Первою обязанностью поставляю сохранить армию и сблизиться с теми войсками, которые идут к нам на подкрепление. Самим уступлением Москвы приготовим мы гибель неприятелю... Знаю, что ответственность падет на меня, но жертвую собою для блага отечества».
После Отечественной войны семья крестьянина продолжала жить в этой избе, но когда незадолго до освобождения крестьян от крепостной зависимости деревню переместили, то историческую избу владелец Филей – тогда это был Э.Д. Нарышкин – решил оставить на старом месте и отремонтировать: избу починили, поправили крышу, обшили досками и покрасили. В одной половине избы устроили небольшой музей, где показывали тот самый стол, за которым собрались участники исторического совета, иконы, портреты генералов, книги, посвященные войне 1812 г. В другой половине избы жил отставной солдат, присматривавший и за музеем, и за избой, получавший содержание от Э.Д. Нарышкина. С продажей усадьбы К.Т. Солдатенкову изба осталась без присмотра, и 7 июня 1868 г. она сгорела. Спасти удалось только иконы и лавку, на которой когда-то сидели участники военного совета. На средства общества хоругвеносцев храма Христа Спасителя избу отстроили заново, а земельный участок, на котором она стояла, был уступлен владельцами Московской городской думе. Закладка нового здания происходила 21 июня 1887 г., а 3 августа в присутствии генерал-губернатора князя В.А. Долгорукова она была освящена епископом Дмитровским Мисаилом.
Там опять устроили музей, который просуществовал до недобрых советских времен, когда его буквально разгромили коммунистические культуртрегеры, частью разбазарив, а частью украв его экспонаты. В путеводителях того времени гордо сообщалось, что в бывшей избе военного совета теперь располагается «лыжная станция Общества пролетарского туризма». Восстановили музей в 1938 г.; в 1958 г. перед избой поставили бюст М.И. Кутузова, работы того же Н.В. Томского. В ограде избы стоит небольшой обелиск. История его довольно необычна: после того как изба сгорела, этот памятник призван был обозначить место, где она стояла. Памятник поставили офицеры гренадерского корпуса, бывшие на полевых занятиях в окрестностях деревни Фили летом 1883 г. Они, «проникнутые чувством благоговения к историческому месту», собрали деньги, купили старый верстовой столб, стоявший на Смоленской дороге, и перенесли его сюда.
Еще одно памятное место находится справа от избы, на Кутузовском проезде, за неприглядным забором – часовня св. Михаила Архангела (№5), построенная тем же обществом хоругвеносцев и освященная в 1912 г., в дни празднования 100-летнего юбилея Отечественной войны.
Недалеко находится знаменитый памятник – Триумфальная арка, призванная отметить решающее событие в жизни России – победу на войсками Наполеона в Отечественной войне 1812 г. Обычно триумфальные арки строились по образцу древнеримских сооружений, ставившихся для «триумфов», т.е. торжественных въездов командующих армиями, отмечая таким образом удачное завершение походов и приветствуя победителей.
Московские триумфальные ворота ведут свою историю со времен Петра I. При нем и при его преемниках в разных местах города по самым разным поводам ставились пышно украшенные сооружения – триумфальные ворота. Но ни одни ворота не дошли до нашего времени, все они делались, как правило, «по случаю» и вскоре разбирались. Долго стояли только Красные ворота, выстроенные в камне архитектором Д.В. Ухтомским в честь коронации императрицы Елизаветы Петровны. Коммунисты расправились с ними так же, как и с Триумфальными воротами в честь победы в Отечественной войне, – просто уничтожили.
После победы над Наполеоном каменные триумфальные ворота были поставлены в Петербурге, на Московской заставе, стоявшей на дороге, соединяющей две столицы. Такие же ворота, но деревянные, построили и в Москве, у Тверской заставы на той же дороге.
Заказ на перестройку их в камне получил в 1827 г. Осип Бове, самый значительный архитектор того времени. Через два года – 17 августа 1829 г. – состоялась торжественная церемония закладки их в присутствии московского генерал-губернатора князя Д.В. Голицына и митрополита Филарета, сказавшего, что ворота возводятся «...в память отечественных бедствий, вознагражденных победами и славою, в память возрождения сего царственного Града, ожесточением врага почти разрушенного, провидением Божиим дивно сохраненного, любовией к отечеству восстановленного с большим против прежнего благолепием и великолепием». Правда, тот же Филарет через пять лет отказался освящать построенные ворота, ибо они были украшены мифологическими фигурами, далекими от религиозной тематики (!). При строительстве ворот употреблялся камень от уничтожавшегося тогда Самотечного канала (Неглинная пряталась под землю) и из Татаровской каменоломни.
Церемония открытия ворот состоялась 20 сентября 1834 г. в присутствии городских властей и множества народа, но на ней не был их создатель, архитектор О. Бове, который не дожил до этого события всего нескольких месяцев (он скончался 16 июня 1834 г.).
Формы Триумфальных ворот торжественны и монументальны: высокий арочный проем окружен шестью парами стройных колонн, поддерживающих развитый антаблемент и высокий аттик с колесницей. Ворота не только выдающееся произведение архитектуры, но и собрание замечательных скульптур. С наружной стороны (по отношению к центру города) помещены горельефы «Изгнание галлов из Москвы» рано умершего талантливого скульптора И.Т. Тимофеева и «Освобожденная Москва» более известного И.П. Витали, которому принадлежит и полная энергии шестерка коней наверху. Между колоннами стоят статуи воинов, над аркой – фигуры Слав, возвещающие победу, а над карнизом помещена лента с гербами русских городов, участвовавших в войне 1812 г., и инициалами императора Николая I, в царствование которого и были поставлены ворота.
Рядом с воротами, поставленными на месте Тверской заставы, были построены и кордегардии, предназначавшиеся для помещения стражи при заставе. Одновременно приводилась в порядок и окружающая местность, было проведено благоустроенное шоссе, проложены аллеи для пешеходов, возведены мосты, скуплены земли ямщиков и участки проданы желающим с обязательством устроить дома, «составляющие красоту местности».
Ворота простояли почти сто лет – их разобрали в июле – августе 1936 г. Объяснение причины сноса было обычным – «мешали движению транспорта», хотя, как и в случае с Красными воротами, Сухаревой башней и многими другими памятниками, вполне было возможно организовать движение так, чтобы они могли безболезненно сосуществовать. Однако советская власть присвоила себе право решать, какие памятники нужны народу, а какие нет. Так, ему, конечно, были необходимы сотни и тысячи статуй Ленина, Сталина и их приспешников, а вот Триумфальная арка, напоминавшая о победе в войне, в ходе которой решался вопрос о существовании России как независимого государства, была не нужна – для коммунистов вся тысячелетняя история страны не представляла интереса.
Часть убранства ворот удалось сохранить – они в качестве экспонатов музея архитектуры хранились в его филиале, в Донском монастыре. В 1962 г., к 150-летию Отечественной войны, было решено восстановить ворота, но уже на новом месте, на той самой дороге, по которой отступали русские войска, отдавая Москву врагу, и вступали войска Наполеона, торжествовавшие достижение заветной цели – взятие древней русской столицы. Поставив арку здесь, у Поклонной горы, новые московские правители, сами того не подозревая, просто от невежества, воздали таким образом дань завоевателям, как бы приветствуя их постановкой Триумфальной арки.
При восстановлении ворот были использованы обмеры, сделанные перед разборкой, а также некоторые сохраненные детали. Многое, однако, пришлось делать заново: например, по только одной сохранившейся колонне отливали все 12-метровые чугунные колонны на Мытищинском заводе художественного литья. Авторами реконструкции Триумфальной арки были В.Я. Либсон, И.П. Рубен. Г.Ф. Васильева, Д.Н. Кульчицкий. Руководитель этой работы В.Я. Либсон отмечал, что, к сожалению, не восстановили здания кордегардий, составлявшие неразрывный ансамбль с самой аркой, «что значительно усилило бы монументальность памятника».
В ноябре 1968 г. Триумфальные ворота были открыты. На памятной доске под аркой записаны даты сооружения и восстановления Триумфальных ворот.
За площадью Победы, на которой стоит Триумфальная арка, Кутузовский проспект подходит к комплексу мемориальных сооружений Отечественной войны 1941–1945 гг., которые построены рядом с известной в Москве Поклонной горой, одним из самых оригинальных и неповторимых памятников войны 1812 г.
Это было давней традицией – уезжая из Москвы, оглянуться назад и попрощаться с ней перед долгим и зачастую опасным путем, а возвращаясь, остановиться перед въездом в город, поклониться и поблагодарить судьбу за благополучное завершение путешествия. В Москве было несколько таких «Поклонных гор» на больших дорогах – на Калужской, Ярославской, Серпуховской, и, вероятно, самая известная из всех – на Можайской дороге. Известна она стала потому, что именно по этой дороге обычно шли полки завоевателей, и в соседстве с ней неоднократно решалась судьба Москвы.
В 1612 г. у Поклонной горы стал гетман Жолкевский, и сюда к нему прибыла из Москвы делегация, решившая после переговоров с гетманом отдать московский царский престол польскому королевичу Владиславу, с тем чтобы исключить саму возможность соперничества за трон между русскими боярскими родами.
События 1812 г. явились решающими для Москвы и всего Русского государства. В деревенской избе Филей собрался военный совет, после которого главнокомандующий русской армией решил сдать Москву Наполеону, для того чтобы сохранить армию. Через день после этого совета, 2 сентября 1812 г., к Москве подошли наполеоновские войска. По воспоминаниям очевидца Цезаря Ложье, офицера мюратовской гвардии, «...кто-то из разведчиков, прикрывающих сбоку колонны, указал на один холм... последний! Новый мир,– так буквально говорят они,– открылся им. Прекрасная столица под лучами яркого солнца грела тысячами цветов: группы золоченых куполов, высокие колокольни, невиданные памятники. Обезумевшие от радости, хлопая в ладоши, наши, задыхаясь, кричат: «Москва! Москва!»... При имени Москвы, передаваемом из уст в уста, все кучей бросаются, карабкаются по собственной охоте на холм, откуда мы услышали этот громкий крик. Каждому хочется первому увидеть Москву. Лица осветились радостью. Солдаты преобразились. Мы обнимаемся, и подымаем с благодарностью руки к небу; многие плачут от радости, и отовсюду слышишь: «Наконец-то! Наконец-то Москва!»». На Поклонную гору поднялся Наполеон со свитой и в первый раз взглянул на столь долгожданную цель – древнюю столицу России. «Он остановился в восторге,– вспоминал граф де Сегюр. – Его первое восклицание было: «Так вот он, наконец, этот знаменитый город!» и затем он прибавил: «Давно пора!». Он долго стоял здесь, день приближался к вечеру, Наполеон все ждал делегации «бояр» с ключами от города, но Москва «оставалась мрачной, безмолвной и как бы безжизненной»:
Напрасно ждал Наполеон,
Последним счастьем упоенный,
Москвы коленопреклоненной
С ключами старого Кремля:
Нет, не пошла Москва моя
К нему с повинной головою.
Не праздник, не приемный дар,
Она готовила пожар
Нетерпеливому герою.
Поклонная гора много лет привлекала пытливых путешественников и простых туристов – они хотели увидеть столь знаменательное место, и путеводители обязательно рекомендовали поездку на самую известную московскую Поклонную гору. Из описания путеводителя 1924 г.: «От заставы Дорогомиловской путь лежит по открытому и пыльному Можайскому шоссе. С обеих сторон рассеяны дома, предместья, огороды и фермы. Среди насаждений преобладают картофельные поля. Путь разнообразят только высокие гранитные верстовые столбы в форме обелисков, с крупно написанными цифрами верст. Эти столбы сохранились еще от Екатерининских времен; они попадаются нередко на других дорогах в окрестностях Москвы. От самой заставы шоссе понемногу и почти незаметно подымается в гору; наконец крутой, но короткий подъем,– и мы на Поклонной горе... Вся панорама похожа на какой-то облачный город или сказочное видение града-Китежа».
Ныне же ехать некуда – гору уничтожили коммунисты, эти Иваны, не помнящие родства. Она была срыта при строительстве жилых домов на нынешней площади Победы. Ее последние и жалкие остатки сохранились до мая 1987 г. Вершина ее (высотная отметка 167 м над уровнем моря) находилась, как установил картограф, знаток московских карт В.С. Кусов, примерно там, где теперь проезжая часть у дома №2 на площади Победы.
Теперь под Поклонной горой понимается широкое и плоское место за площадью Победы по левую сторону Кутузовского проспекта, где выстроен обширный комплекс мемориала победы в войне 1941–1945 гг. Сколько копий было поломано, сколько мнений высказано, сколько обвинений брошено... Спор развернулся о самой целесообразности строительства этого мемориала, задуманного, как обычно бывало в советское время, подавляюще пышным и огромным. Многие, в том числе ветераны войны, выступали против гигантизма, справедливо полагая, что чем больше помпезности, тем менее этот мемориал вызовет душевных чувств.
Так и получилось. На неоглядных пустынных просторах стоит длинный полукруг военного музея, среди колонн которого человек чувствует себя никому не нужной песчинкой, где в видимом беспорядке кое-где расставлены отдельные сооружения. Перед музеем высится 142-метровый обелиск в виде трехгранного штыка, который был давно запрещен международной конвенцией как оружие, приносящее излишние страдания. К штыку на большой высоте неловко прилеплена похожая на ползущее насекомое странная фигурка, изображающая Нику, богиню победы, а перед ним статуя св. Георгия на коне, поражающего, как заметил автор статьи в журнале «Новое время» Алексей Митрофанов, гадину, напоминающую докторскую колбасу, уже порезанную кусочками, на которые нацеливается копьем святой.
С левой стороны виднеется золотой купол Георгиевской церкви (проект архитектора А.Т. Полянского, автора и здания музея), в стилистике древнерусских церквей, но с шокирующе неподходящими огромными застекленными проемами и крупными барельефами. В комплексе мемориала выстроены также мечеть, открытая в 1997 г., и синагога – в 1998 г.