Историческое описание московского Новодевичьего монастыря
I. Начало Монастыря
Московский Новодевичий монастырь находится на краю города, на западной стороне, у Лужницкой заставы, против Воробьевых гор, между Москвою-рекою и Девичьим полем.
Чрез подмосковное широкое поле, или вернее, широкий дол у подошвы Воробьевых гор, на берегу реки Москвы, в старину лежал тракт на Смоленскую дорогу. Оно издревле слывет девичьим (по народному сказанию, Деводе, или Дедове). Отдаленное предание относит такое название поля ко временам Монголо-Татарского владычества над Россией, когда будто «Москвичи приводили туда девиц в дань варварам, а при отдаче их, подносили на головах своих Монголо-Татарским послам молоко и мед в серебряноеызолоченных чашах». Но Девичье поле, сколько известно, было не в одной Москве; оно упоминается летописями в XIV в. под Коломною на Оке,— встречается еще в Александровском уезде, Херсонской губернии, в Куявах Блудковской парафии,— и в других местах. Это тождество названий поля в разных краях наводит тень сомнения на подлинность предания о постыдной дани Татарам и скорее намекает на народные игрища, которых позорищем искони бывали поля. Между полей, по сказанию Преподобного Нестора, описавшего нам нравы и обычаи Радимичей, Вятичей и Севера, «сходились юноши и девицы на игрища, и там умыкаху жены себе». Местное же предание производит такое название от того, что исстари на это поле девицы гоняли коров.
В 1398—1399 годах чрез Девичье поле возвращалась в Москву, из Смоленска, с своими детьми, Великая Княгиня Софья Витовтовна, которая ездила для свидания с родителем своим Великим Князем Литовским. При расставании с нею Витовт и мать ее благословили ее «иконами, обложенными златом и серебром, чудными зело»: так говорят наши летописи Троицкая, Архивская и Никоновская. Но позднейшие писатели утверждают, будто эта Великая Княгиня привезла из Смоленска Чудотворную икону Одигитрии, т.е. Путеводительницы, которую древнее предание принимает за первонаписанную Св. Евангелистом Лукою; по преданию, она сопутствовала в Россию из Греции Царевне Анне, супруге Великого Князя Владимира I, а в Смоленск принесена 1077 г. Смоленским Князем Владимиром Мономахом.
По свидетельству же Русского Временника и монастырских записок, а равно и по некоторым другим документам, видно, что эта святая икона взята от Смольян (некоторым пленным) паном Юргой, или Юркой Свилколдовичем, который, перешедши от Литовского князя Свидригайла к Московскому, принес ее в дар последнему. Подобно Юрге, и современные ему Новгородские воеводы, в 1398 году, полонили в Устюге Великом чудотворную икону Одигитрии. Но вероятнее, последний Смоленский князь Юрий (Юрга) Святославич, изгнанный Витовтом, и в 1404 г. искавший спасения и защиты у Московского Господаря, привез в Москву отечественную свою святыню, которая поставлена была в Церкви Благовещения Богородицы на Великокняжеском дворе, где находилась до княжения Василия Темного. Тогда Смоленск, древнее достояние России, находился еще под державою Польского короля Казимира V, который вступил с Московским Господарем в мирные сношения. Ненавидимый панами и шляхтою за приверженность свою к Литве и озабоченный участью приобретенных от России областей, Казимир отправил к Вел. Кн. Василию, в начале 1456 г., посольство, в котором участвовал и Смоленский епископ Мисаил. Склонясь на убедительную просьбу этого архипастыря, от имени всех Смолян, Василий Темный, желавший их привлечь к себе, решился, по совету с митрополитом Ионою и боярами, возвратить им отечественную их святыню; на отпущение ее из столицы своей он устроил с митрополитом и всем освященным собором празднество. После молебствия в Церкви Благовещения на своем дворе, Вел. Князь с крестным ходом проводил из Москвы Смоленскую Св. Икону, с которой снят был точный список. Это священное шествие следовало чрез Девичье поле, чрез которое тогда, как сказано, был выезд из Москвы на Смоленскую дорогу, до Митрополичьего Саввина монастыря, что ныне приходская церковь Св. Саввы Освященного, а по сказанию Русск. Временника, до церкви Благовещения, что на Дорогомилове. Остановясь близ того места, где ныне Новодевичий монастырь, духовенство отслужило молебен Св. Путеводительнице, потом отпустило в Смоленск подлинный ее образ, а список отнесло обратно в Благовещенский собор. Такое событие считают побуждением к основанию означенной обители и даже началом крестного хождения в него из Кремлевских соборов и монастырей 28 июля. Великий Князь Василий Иоаннович, возвратив державе своей бывший во власти Литвы больше столетия Смоленск — это, как называл его Борис Годунов, ожерелье России,— дал обет соорудить обитель в честь Одигитрии — Смоленской Богоматери — на месте встречи и проводов Смоленской Святыни, где, вероятно, по обычаю тех времен, поставлена была часовня, или обыденная церковь, а может быть и монастырь. Благочестивый обет свой выразил Московский Государь, присвоивавший себе титул Царя, в духовной грамоте своей 1523 г., пред походом своим в Казань.
«Да коли есми з Божиею волею,— завещает Великий Князь,— достал своей отчины города Смоленьска и земли Смоленьские, и яз тогды обещал поставити на Москве на посаде девичь монастырь, а в нем храмы во имя Пречистые, да Происхождения Честнаго Креста, и иные храмы; а которые храмы в том монастыре поставити, и яз тому велел написати запись дияку своему Трифану Ильину своею рукою, да дати печатнику своему Ивану Третьякову. А дати есми обещал в тот монастырь из своих сел дворцовых село или два; а пашни в тех селех, в одном поле тысяча четвертей, а в дву полех по тому ж, да на строение тому монастырю три тысячи рублев денег, и ныне того монастыря състроити не успел. И яз что Божия воля надо мною състанется, а того монастыря при своем жывоте не успею състроити; и яз приказал казначеем своим и приказным своим людем на том месте тот манастырь състроити, и из сел из своих из дворцовых в тот манастырь велел есми дати село или два, в одном поле на тысячу четвертей, а в двух полех по тому ж; а на строение тому монастырю наши казначеи выда-дут три тысячи рублев денег».
После победы над Казанскими Татарами на Свияге, в 1524 г., Вел. Князь приступил к исполнению своего благочестивого обета. По свидетельству Степенной Книги, основав над Москвою рекою за посадом преименитую вобщую т.е. общежительную обитель, он собрал туда множество инокинь девического чину; начальницею над ними поставил благоверную и благочинную инокиню Елену Девочкину, из Суздальского Покровского монастыря, которая в старинных писменных святцах причислена к Московским Святым. За алтарем Соборной Церкви надгробный камень указывает могилу этой игуменьи, погребенной вместе с преемницею своей, схимонахиней Домникией и послушницею Феофанией, а вставленная в алтарную стену, пред ее гробницею, каменная плита представляет нам следующее свидетельство о построении этой обители: «Лета 7032 (1524) года Великий Князь Василий Иванович всея России воздвиже сию пречистую обитель, в ней же храм Пречистыя Богородицы, и ту собра инокинь девического чина множество, им же бысть начальница благоговейная и благочинная сия схимонахиня Елена Девочкина, в сей обители преставися».
В 1525 г., 28 июля, торжественно перенесен был с крестным ходом из Благовещенского собора в новосозданную обитель список с чудотворной иконы Смоленской Божией Матери и поставлен в сооруженном там храме Одигитрии.
Так основался этот монастырь — дом Пресвятой Богородицы. В грамоте Царя Иоанна Васильевича 1571 г. он именуется Пречистыя Одигитрия новым девичьим, без сомнения, для отличия его от старого девичьего, каким мог быть прежний монастырь, если только он находился на месте встречи св. иконы, или каким действительно был на Москве Зачатейский, основанный Святителем Алексеем в начале XIV века и под таким названием известный даже в начале XVIII столетия; в грамоте первого патриарха Иова, 1598 г. он наименован пречистою великою обителью Пречистыя Богородицы Одигитрии новым девичьим монастырем. От других женских монастырей в Москве он отличается еще тем, что название его Девичий — нарицательное общее, а не собственное единичное. девичьим же он, как обнаруживается, назван еще не от девичьего поля, но от того, что все почти женские монастыри издревле слыли и даже теперь слывут девичьими — по девственной жизни принявших на себя обет целомудрия, особенно же Новодевичий потому, что — по свидетельству приведенной нами настенной надписи и Степенной книги, собраны были инокини девического чина в доме Пресвятой Богородицы, которая есть стена дев. Даже по сказанию Павла Алепского, бывшего в Москве в половине XVII в., этот монастырь именовался Девичьим от того, что «в него поступали дочери самых знатных лиц в государстве». Если б он заимствовал свое название от первой игуменьи Девочкиной, как производят другие, то был бы Девочкиным, а не Девичьим, и отнюдь не новым; ибо в таком случае надобно бы было предполагать существование старого Девочкина монастыря. Такая сбивчивость в объяснении слова девичий произошла от случайного сходства названия поля, монастыря и первой игуменьи.
Предыдущая | Оглавление | Следующая