Полотняное производство Кадашевской и Хамовной слобод имело вотчинный характер, так как их продукция шла на удовлетворение потребности дворцового хозяйства, и только остатки, порой в довольно больших размерах, поступали на рынок. Котошихин писал, что в приказ царицынской Мастерской палаты с Кадашева «денежных доходов нет никаких, а идут доходы полотна, и скатерти, и убрусы, и иные, по указу на царский обиход, и на царицын, и царевичам, и царевнам, а платят те люди в царскую казну деньги с торговли своей и с лавок, а для приему полотен сделан в слободе на Москве двор, а принимает те полотна и расправу меж теми людьми чинит боярыня вдова». Вольнонаемный труд, исключая немногих иноземцев, в Кадашеве не применялся.
Население названных слобод пользовалось разного рода льготами и привилегиями. «Хамовная» повинность (исключая чрезвычайные сборы вроде «пятинных денег») заменяла собой почти все другие тягла, обязательные для посадских. В жалованной ткачам грамоте 1613— 1614 годов говорилось, что «с черными сотнями никаких им дел не делати и не тянути ни в чем, опричь нашего наплечного дела»; в грамоте 1648 года было сказано: «кадашовцам и нашие Хамовные слободы — тягла и всяких податей не давати».
Мастерам и мастерицам Кадашевской слободы, как и тяглецам других хамовных поселков, выдавалось ежегодное хлебное жалованье (соответственно размеру годового «урока») и деньги на покупку льна.
Работая в XVI и первой половине XVII века (до постройки большого Хамовного двора) преимущественно на своих дворах, кадашевцы (а также и жители Хамовной слободы) занимались вместе с тем торговлей и откупами. Благодаря этому они обратились в одну из самых зажиточных групп населения московских посадов. По словам московских гостей, кадашевцы торговали кизылбашскими (иранскими) товарами и даже ездили за море в «шахову землю» (Иран). Что они действительно обслуживали своими товарами не только московский, но и провинциальный рынок, видно из следующего: в жалованной грамоте была оговорена свобода кадашевцев от уплаты мостовых пошлин «с нош и с возов», когда они понесут или повезут через Москву-реку свои полотна; затем им было предоставлено право всюду торговать беспошлинно весовыми товарами, а невесовыми (в число которых, видимо, входили также и полотна) — в Житном ряду в Москве; в других же местах они торговали невесовым товаром при очень пониженной ставке обложения.
Подобно гостям и торговым людям гостиной и суконной сотен, кадашевцы ни в чем не были подсудны воеводам и приказным людям в провинциальных городах, а в Москве они судились только «у великого государя» или у его постельничего с дьяком. За несправедливое обвинение кадашевцу полагалось «бесчестье» не в определенном размере, а «что мы, великий государь, укажем»; в суде по гражданским искам за кадашевца в подтверждение его клятвы целовал крест его человек.
Новая жалованная грамота 1648 года частично сузила некоторые судебные и финансовые привилегии кадашевцев, лишила их права на «летний огонь» и права варить для себя в любое время в желаемом количестве всякое питье. Но у кадашевцев, и помимо этого, осталось тогда достаточно разного рода привилегий и торговых льгот. Это делало Кадашевскую слободу едва ли не самой богатой московской слободой, из жителей которой всегда пополнялись гостиная и суконная сотни. Так, согласно переписной книге по Кадашеву, в этой слободе в 1682 году насчитывалось 50 дворов гостей и торговых людей гостиной и суконной сотен. Но прослойка мелких торговцев была значительно больше. Впрочем, они были довольно состоятельны, судя по тому, что, например, в 1684 году четверть лавочного места в торговых рядах, принадлежавшего кадашевцу, была продана им за 200 рублей.
Несмотря на очень хорошие приработки, кадашевцы все-таки крепко держались своего дворцового тягла, потому что оно обеспечивало им различные льготы и привилегии. Вместе с тем они умели соединять «государеву службу» со своими торгами и частными промыслами как в столице, так и далеко за ее пределами. Обычно кадашевцы-мужчины сами не занимались хамовным делом, «урок» исполняли их жены, дочери или наемные годовые работники, обязанные выткать и выбелить установленное количество полотен. Иногда приказное начальство, как бы спохватившись, начинало сыскивать кадашевцев, живших в Москве или других городах, но лично не отбывавших своего тягла. Тогда объявлялись строгие распоряжения о записи подобных лиц в суконную или гостиную сотню, но кадашевцы благодаря богатству и связям с дворцовыми кругами в большинстве случаев умели удержаться в своем тягле.
В Кадашах, а равно и в Хамовной слободе, разрешалось жить только мастерам и мастерицам, занимавшимся ткачеством. Для того чтобы «государево хамовное дело» не расстраивалось в результате выхода из слободы деловиц, кадашевцам было запрещено выдавать замуж дочерей, племянниц и внучек за пределы слободы, а равно принимать к себе в дом инослободцев и «гулящих» людей. За этим следили очень внимательно, и нарушение этого запрета сурово каралось. Так, в 1676 году слободской дьячок-писец Дмитрий Афанасьев, без особого разрешения выдавший в замужество дочь в чужую слободу, был выслан из Кадашева (тягло дьячка, для того чтобы хамовное дело не ослабевало, перешло к его сыну).
Пополнение слободы происходило прежде всего путем наследственного перехода службы и тягла от отца к сыновьям и дочерям. Вступление нового члена в посадское тягловое общество сопровождалось поручной записью, которую интересно привести почти полностью, потому что во всем основном она была аналогична поручным записям ремесленников других слобод и профессий. Согласно этой записи, новоприбывший член слободы обязывался «жить… за порукою в Кадашеве и дело великого государя делати, и над государевым делом и над белою казною хитрости никакие и дурна не учинить и приезду, и приходу, и подвоху с воровским людом и корчмы… и зерни и табаку не держать и разбойною и татиною рухлядью и никаким воровством не промышлять и с воровскими людьми не водиться и в дом их к себе не приводить и в Кадашевскую слободу воровским делом убытка никакова не учинить и от государева дела и от годовых служб ис Кадашев не вытить и с Москвы не съезжать».
Такая поручная запись как в Кадашах, так и в других посадских тягловых обществах была главным юридическим актом, определявшим самостоятельное положение отдельного тяглеца в слободе.
Состав населения Кадашей пополнялся также «вольными людьми», женившимися (преимущественно из соображений экономического порядка) на деловицах — вдовах и дочерях кадашевцев. В большинстве этими «вольными» были провинциальные посадские люди, не закрепленные поручными записями в других чернослободских обществах. Среди кадашевцев встречались (по-видимому, попадавшие к ним всякий раз с особого разрешения) и стрельцы.
Предыдущая | Оглавление | Следующая