Кроме сентенций и правил касательно школьной дисциплины, преимущественно с внешней ее стороны, в азбуковниках встречается немало высказываний по поводу поведения учащихся со стороны нравственной. Вот некоторые из них:
В школу добрую речь вноси,
Из нее же словесного сору не выноси…
Словес смехотворных и подражаний в школу не вноси,
Дел же бываемых в ней отнюдь не износи…
Из некоторых замечаний азбуковников видно, что товарищество считалось делом похвальным и благородным, и восстановить против себя своих соучеников наушничеством никто не решался.
Если товарищам приходилось доводить до сведения своего наставника чей-либо некрасивый поступок, то это делалось так, что наставник сам узнавал провинившихся. Ученики, обращаясь к учителю, говорили:
В некоторых из нас есть вина,
Которая не пред многими деньми была;
Виновные, слыша сие, лицем рдятся,
Понеже они нами смиренными гордятся…
Азбуковники поучали детей, как они должны вести себя не только в школе, но и вне ее стен — на улице, дома.
В полдень наступал обеденный перерыв, после которого занятия в школе продолжались до вечернего благовеста.
Для внешнего порядка и для надзора за школой в свое отсутствие «мастер» назначал из числа лучших старших учеников старосту. «Единого от вас в старосты избираю, ему же вас всех в повиновение привождаю»,— говорится в одном из азбуковников. Старосты наблюдали за поведением школьников и имели право даже наказывать их по своему усмотрению; они выслушивали уроки неуспевающих, смотрели за инвентарем школы, за чистотой школьного помещения и т.п.
По окончании занятий происходила уборка школы. Ученики подметали помещение, вытирали пыль, выносили лохань с грязной водой (после умывания), приносили свежую воду, а зимой — дрова для печки, проверяли сохранность учебных пособий, бережно укладывали на полку книги, чернильницы, гусиные перья и пр. За всем этим наблюдали старосты. Окончив уборку, мальчики уходили домой.
При некоторых школах имелись общежития для сирот, надзор за которыми лежал на учителе и отчасти на школьном старосте.
Родители мальчика, отдаваемого в школу, должны были располагать для этого известными средствами, так как обучение было платное, «по уговору» (деньгами, продовольствием и пр.).
В школах обучались не только дети имущих родителей. Из некоторых источников видно, что в школах учились и бесприютные сироты школьного общежития, за которых платил приход.
Существовали еще как бы «вольные» учителя, выходившие из среды безместных причетников, отставных подьячих и просто любителей книжного дела. Учили они у себя на дому или ходили по дворам. Нанимали домашних учителей в большинстве люди знатные или богатые, не желавшие посылать своих мальчиков в приходскую школу.
В отдельных случаях обучение грамоте совмещалось с обучением какому-нибудь ремеслу или торговому промыслу, и тогда учащийся в бытовом отношении попадал в положение ремесленного ученика. Нередко «мастер» не столько обучал мальчика грамоте, сколько заставлял исполнять домашние работы, «безвинно» бил его, и мальчик, «не стерпя побоев, бегал от него».
Конечно, можно указать на ряд недочетов посадско-слободской школы, но все же ее несомненно разумные основы не подлежат оспариванию. Прежде всего, очень важно было то, что приходская (слободская) школа являлась действительно школой внесословной. Затем необходимо отметить тот факт, что в школьных правилах, выработанных практикой, чувствуется заботливая, живая мысль, далекая от излишних требований и формализма.
В заключение можно сказать, что общая обстановка, распорядок учебного дня, предметы школьного обучения, изображенные на иллюстрациях азбуковников и лицевых рукописях, изречения и правила этих источников несомненно свидетельствуют о подлинной культуре школы первоначального обучения допетровского времени.
Предыдущая | Оглавление | Следующая