Москва – сердце России
III. Москва при сыновьях Калиты Симеоне Гордом и Иване II. Дмитрий Донской
Духовное завещание Дмитрия Донского
Составитель жития Дмитрия очень трогательно и поэтично описывает плач по нем его супруги. «Увидевши супруга своего мертвым на одре лежащим, – говорит биограф Дмитрия, – великая княгиня начала плакать, ударяя руками в грудь свою; огненные слезы лились из очей... "Зачем, – воскликнула она, – умер ты, дорогой мой, жизнь моя, зачем оставил меня одну вдовой?.. Куда зашел свет очей моих? Куда скрылось сокровище жизни моей? Цвет мой прекрасный, зачем так рано увял ты? Что же не смотришь на меня, не отвечаешь мне? Рано заходишь, солнце мое, рано скрываешься, прекрасный месяц, рано идешь к западу, звезда моя восточная! Где честь твоя; где власть твоя и слава? Был государем всей Русской земли, а ныне мертв и ничего не имеешь в своем владении! Много примирил стран, много одержал побед, а ныне побежден смертию!.. Юность еще не оставила нас, еще старость не постигла нас!.. Зачем оставил меня и детей своих? Крепко уснул царь мой... не могу разбудить тебя!.."»
Этот плач художественно рисует задушевный характер этой святой и примечательнейшей женщины Древней Руси. Дочь образованного суздальского князя, для которого инок Лаврентий составил список нашей Начальной летописи, она сама отличалась начитанностью и умом; иначе, умирая, великий князь не вручил бы ей такой большой власти над детьми и государством. Высокорелигиозная, она была еще до принятия монашества глубокой подвижницей, скрывая свой аскетизм под видом внешнего блеска; по свидетельству современника, она всюду являлась с веселым лицом, одевалась в великолепные одежды и даже носила по нескольку платьев, чтобы казаться дородной. Когда это стало смущать других и даже одного из сыновей ее, именно Юрия, тогда только она раскрыла детям тайну своей жизни. Она открыла часть своей одежды на груди, и сыновья увидели, что от чрезмерного воздержания, от усиленных подвигов тело ее иссохло, почернело и прильнуло к костям. Такими глубоко симпатичными чертами рисуется нам личность этой святой княгини. Памятником ее является образ архангела Михаила, который был заказан ею одному иконописцу по случаю явления ей этого Архистратига и был поставлен в храме Рождества Богородицы на Государевом дворе, на Сенях. Мощи святой княгини, в иночестве Ефросинии, почивают в соборе Вознесенского монастыря.
Но обратимся к кончине самого великого князя. Чрезвычайное напряжение сил, особенно на Куликовом поле, заметно надломило его могучие силы и преждевременно свело в могилу. Дмитрий Иванович, по словам современников, был величав и красив: он имел замечательное дородство; волосы на голове были черные, густые, глаза светлые, огненные...
Печать великого князя
По весне 1389 г. Дмитрий Иванович тяжело занемог, и первой его заботой было составить новое духовное завещание в замену первого, написанного в 1370 г. Свидетелями этой «душевной грамоты» были преподобный Сергий, игумен Севастьян и десять знатнейших бояр: Боброк-Волынский, Тимофей Вельяминов, Иван Родионович Квашня, Александр Остей, Федор Кошка, сын Андрея Кобылы и его внук Иван, Федор Свибл и другие. Приводим отрывок этой душевной грамоты в уменьшенном виде и печать великого князя. Земли Московского княжества, а также великокняжеская казна делятся между пятью сыновьями (шестой родился уже после составления духовной, за несколько дней до смерти отца). Прежде всего в этом акте последней воли умиравшего государя обращает на себя внимание неслыханное прежде распоряжение: Дмитрий благословляет старшего сына великим княжением Владимирским как своей отчиной и, устраняя от нее своих старших родичей, закрепляет ее в нисходящей линии, а старшему, по сравнению с младшими сыновьями, дает более земель, доходов и имущества. Мелкие московские князья должны жить в Москве. Этим усиливается блеск нашего двора и расширяется влияние великого князя во владениях других князей, а народ привыкает смотреть на них как на служилых у Московского князя, каковыми они впоследствии и стали делаться... Важную власть над детьми Дмитрий Иванович вручает своей супруге. Боярам напоминает их верную службу, а также «как родился пред ними, воевал врагов, землю Русскую держал, любил их самих и детей их, с ними скорбел и веселился». Вероятно, это завещание составлено под влиянием преподобного Сергия (Радонежского. – Ред.); по крайней мере, как сказано в документе, оно было писано пред лицом сего игумена.
В перечислении московских сел, урочищ и угодий мы находим следующие: Сокольничий путь, село Напрудское, Рогож, луг Ходынский с мельницей, Елох, Крутицу и другие. В ряду золотых вещей упоминаются ювелирные и басменные (Басма (тат.) – тонкие металлические или кожаные листы с выбитым по деревянной матрице узором. – Прим. ред.) вещи русских, и даже, может быть, московских мастеров – как, например, пояс золот Макарова дела, также пояс Шишкина дела. В Оружейной палате хранится панцирь Дмитрия Донского.
На другой день по кончине, т.е. 20 мая, Дмитрий Иванович был погребен в Архангельском соборе, вблизи от могил деда и отца. Печальный обряд вместо митрополита Пимена по причине его отъезда в Царьград совершал гостивший в Москве греческий (трапезундский) митрополит Феогност с русскими епископами и игуменами. В числе совершавших погребение был святой основатель Троицкого монастыря преподобный Сергий.
Надпись на надгробии гласит: «В лето (от сотворения мира. – В.Н.) 6897 (от Р.X. 1389. – В.Н.), майя 19-го дня, преставися благоверный князь великий Димитрий Иванович Донской».
Предыдущая | Оглавление | Следующая