Москва – сердце России
V. МОСКВА ПРИ ИВАНЕ III
Иван III. Западноевропейская гравюра конца XV в.
При Иване III после двухсотлетнего существования Москва вступает в новый период своего исторического бытия. Становясь из великокняжеской столицы царской – хотя этот государь и не принял еще царского титула, – она многое изменила в своей внешности, в соответствие своему внутреннему могуществу и всероссийскому значению: новые величавые стены и бойницы Кремля, новый первопрестольный собор Успения, вновь выстроенная усыпальница государей – храм Архангела Михаила (Ныне Архангельский собор в Кремле. – Прим. ред.), невиданная каменная Грановитая палата и другие палаты государя, множество новых церквей и домов белокаменных, новый государственный герб на печатях и монетах и пр. – все это возвещало новую историческую эпоху. Но эти новизны не резали глаз своими отличиями от великокняжеской старины: они не знаменовали какого-нибудь крутого внутреннего переворота в духе и сердце России вроде реформы Петра I. Просто накопление внутренних сил Москвы органически – в прежнем историческом национальном духе – переродило ее внешность. Старая скорлупа, старая кожа ее сошла, и, соответственно размерам и силам выросшего организма, выросла новая оболочка, новые покровы того же тела.
Сам Иван III, как бы ни было обильно событиями его знаменитое правление, в сущности не предпринимал ничего нового, а только продолжал дело своих предшественников – Московских князей, собирателей Руси. Заканчивая установление единства на Руси, присоединяя к Москве Новгород, обратившийся почти в независимое полуреспубликанское государство, Тверь, некоторые рязанские уделы, приобретая русские земли за рубежом Северо-Восточной Руси, в пределах Литвы, он не делал ничего такого, чего не было на уме у Ивана Калиты. Ведь его сын Симеон, владея лишь небольшой частью удельных земель, уже стал называть себя великим князем всея Руси. Растоптав ханскую басму и прогнав саранских послов, что знаменовало восстановление независимости Руси и конец монгольского ига, Иван III осуществил только то, чего чаял не один Дмитрий Донской, поднявший меч против Орды, а и Юрий Московский, еще низко кланявшийся ордынцам.
Иван III не хотел, чтобы Русь напоминала удельное время с его ночными усобицами, а являл себя на Руси первым единодержавцем, самодержцем и царем по образу византийских императоров. Но то, что он заставил привезенный в Москву вечевой колокол Великого Новгорода сзывать с кремлевской колокольни народ не на своевольные веча, а на церковные службы, что он грозно заставлял молчать пред собой больших княжеских дружинников-думцев, не было в Москве новшеством. Ведь недаром Московские князья, уже в лице Василия II наименовавшие себя господарями, еще до него так заботливо передавали шапку и бармы Мономаха из рода в род, и еще сын Калиты Симеон Гордый в духовном завещании своем заповедал своему преемнику заботиться о том, чтобы «свеща не погасла». Эта свеча была зажжена еще на Киевских горах Владимиром Святым; она горела при Ярославе Мудром, который, устраивая в «матери градов русских» Святую Софию и Золотые ворота по подобию Византии, придавал ему вид нового Царьграда; свет этой свечи отражался и на Мономаховой шапке на голове Владимира Всеволодовича, и таился на голове Александра Невского...
Венец Владимира Мономаха
Московские же князья среди усобиц и под грозой Золотой Орды должны были также таить под спудом этот свет, дабы бури его не угасили. Но не против их мыслей и преданий было то, что хранитель и исполнитель их заветов Иван III, вместо павшего Киева и при отце его завоеванной турками Византии, стал делать из Москвы для Руси мать ее градов, а для всего восточного мира – новый Царьград. Женившись на греческой царевне Софии Палеолог, он стал считать себя наследником не только ее преданий, но и самих земель, и принял герб Греческой империи – двуглавого орла, который очень дружно сжился с Московским гербом – Георгием Победоносцем, поражающим змия. Так и на Западе стали смотреть на Ивана III и на Россию: начали возлагать на нас миссию изгнания из Европы турок, которое было не по плечу Германо-Римкой империи, именуемой Священной и принявшей такой же орлиный византийский герб. В это время у нас стало слагаться верование, что Русь водворится в седьмихолмном Царьграде и снимет магометанский полумесяц со Св. Софии.
Предыдущая | Оглавление | Следующая