Москва – сердце России
III. Москва при сыновьях Калиты Симеоне Гордом и Иване II. Дмитрий Донской
Дмитрий Донской
История Москвы при великом князе Дмитрии Ивановиче (1350–1389) вступает в новую эпоху могущества и величия. Сын Ивана Красного Дмитрий остался по смерти отца девятилетним отроком. Но в его малолетстве «не погасла свеча», о которой заботился Симеон Гордый. Вокруг государя-отрока опять сплотились митрополит Алексий и старые московские бояре, и свет государственного могущества Москвы стал разгораться еще более.
Дмитрий Константинович Суздальский захватил в 1360 г. великокняжеский престол «не по отчине и дедине», но продержался в стольном Владимире недолго; он был изгнан в Суздаль московскими боярами. Несмотря на то, что ярлык на великое княжение этот князь получил в Орде, где тогда, по выражению летописи, происходила «замятия», святитель Алексий и московские бояре добились того, что хан Мурат признал великокняжеское достоинство за юным Дмитрием. Но старший его соперник опять не хотел уступать Москве. Тогда ее бояре посадили государя-отрока «на конь», «пошли ратью на соперника» и заставили того снова бежать в Суздаль, а Московский князь вошел в стольный град Владимир и торжественно сел на стол отца и деда. Двоюродный брат Дмитрия, князь Владимир Андреевич, обязался держать под братом своим великое княжение «честно и грозно и быть под его стягом».
«Смирив и взяв волю свою» над Суздальским князем, который выдал за него свою дочь, княжну Евдокию, Дмитрий Иванович начал приводить под свою власть всех других русских князей, а «которые не повиновались его воле, и на тех начал посягати». Одних он «смирял до зела» силой, как, например, могущественного Тверского Князя Михаила Александровича; других приводил к повиновению духовным оружием. Так, преподобный Сергий в Нижнем Новгороде затворил церкви и заставил тамошнего князя Бориса сделать угодное Московскому князю; а строптивого Олега Рязанского тот же преподобный Сергий тихими и кроткими речами впоследствии склонил к заключению с Москвой вечного мира. Вошедший «в размирье» с Великим Новгородом из-за грабежей его ушкуйников на Волге, Дмитрий принудил новгородцев силой оружия заплатить Москве «черный бор» в количестве 8000 рублей. Тверской князь был приглашен в Москву, судим здесь и «содержался в истоме великой на Гавшином дворе» в Кремле, вследствие чего, «видя свое изнеможение, понеже вся Русская земля восста на него», с челобитьем просил у Московского великого князя мира, «даяся во всю волю его». Особым договором великий князь Тверской обязался считать себя младшим братом Дмитрия наравне с Владимиром Андреевичем Серпуховским; когда Московский князь выступит в поход, и Тверской князь садится на конь «без ослушанья».
Давая такую силу принципу единства Руси под властью Москвы, Дмитрий Иванович и внутри государства возвышал значение и крепость своей власти, доведя ее до степени царского могущества. После смерти тысяцкого Василия Васильевича Вельяминова в 1374 г. Дмитрий Иванович навсегда отменил сан тысяцкого, предводительствовавшего земской ратью и напоминавшего народу вечевые времена. Сын этого боярина, крамольный Иван Вельяминов, изменивший великому князю и бежавший в Орду, был схвачен и привезен в Москву, когда появился в Серпухове. Дмитрий, несмотря на то что у изменника была знатная родня, приказал казнить его: Вельяминову отрубили голову на Кучковом поле (где теперь Сретенский монастырь). Эта первая в Москве публичная казнь, по замечанию летописи, произвела сильное впечатление на народ. После того был казнен и купец гречин Некомат. Память об этой казни, как видим, отразилась даже на штемпелях монет Дмитрия Донского.
Монеты и штемпеля монет Дмитрия Донского
Даже и в церковных делах Дмитрий Иванович давал едва ли не преувеличенное значение своей власти. Это сказалось после смерти митрополита Алексия. Великий князь очень полюбил Коломенского священника по прозванию Митяй. Он отличался высоким ростом, окладистой бородой и вообще сановитой наружностью. Будучи наделен громким, чистым голосом, он, отличаясь красноречием, пленил великого князя своей службой и сладкими беседами. Дмитрий взял его себе в духовники и сделал своим печатником. Любимец князя стал сильно величаться и щеголять дорогими светлыми одеждами и многочисленной свитой. Когда умер Иван Непийца, архимандрит придворного Спасского (на Бору) монастыря, великий князь велел поставить на его место своего любимца. «Еще до обедни был мирской поп, а после обедни – архимандрит», – говорили современники о таком быстром возвышении. Но Спасская архимандрия была для Митяя только ступенью к высшему сану. Несмотря на то, что митрополит Алексий перед смертью не хотел признать Митяя своим преемником, этот последний по смерти святителя переселился на митрополичий двор. И когда – вероятно, в угоду великому князю – от Константинопольского патриарха было получено извещение, что он готов посвятить его в митрополиты, то нерукоположенный еще Митяй стал возлагать на себя белый клобук и митрополичью мантию, во время богослужения восседая в алтаре на первосвятительском седалище; ему служили и сопровождали митрополичьи бояре и отроки. С духовенством он обходился гордо и строго, а провинившихся и непокорных сурово наказывал и смирял железными веригами.
Предыдущая | Оглавление | Следующая