Москва – сердце России
VI. Москва при великом князе Василии III
Великий князь любил тешиться охотой на мокрую, или водяную, и верховую птицу с соколами и кречетами, и псовой – на зайцев и другую дичь. В «Царственной книге» находится миниатюра, изображающая поездку Василия III на охоту. Немецкие послы были приглашены на заячью охоту, которая происходила близ Москвы, на одной покрытой кустарником заповедной поляне, где в изобилии водились зайцы. Сюда, кроме того, приносили еще зайцев и во время охоты выпускали их из мешков. Великий князь сидел на богато убранном аргамаке; голова Василия III была покрыта шапкой с поднятыми на лбу и на затылке козырьками, на которых качались золотые пластинки наподобие перьев. На нем был род терлика, вышитого золотом; на поясе висели кинжал и два ножа, а сзади – изукрашенная золотом палица вроде кистеня. Справа ехал бывший казанский царь Шиг-Алей с колчаном и налучником за плечами, а с боков – два молодых князя, из которых один держал секиру с рукоятью из слоновой кости, а другой – булаву или шестопер. Всадников было до трехсот. Сперва спустил свою собаку Шиг-Алей, а затем и другие охотники и меж них великий князь. Зайцев было затравлено до трехсот. По окончании охоты все отправились в шатры, раскинутые около какой-то деревянной башни. Князь угощал охотников вареньями и печеньями, а также миндалем, орехами, сластями и напитками...
Сокольничий
Государь, хотя и был ласков, не терпел противоречий – «встречи», редко собирал Боярскую думу и сам решал дела, причем присутствовали двое дьяков – Шигона Поджогин и Меньшой Путятин.
Семейная жизнь Василия III сложилась несчастливо и не чужда была трагических подробностей. Супруга его Соломония из рода Сабуровых в свое двадцатилетнее замужество была безчадна (бездетна. – Ред.). Великий князь печалился об этом – в сознании государственной важности прямого престолонаследия от отца к сыну и по естественному желанию иметь детей. Это отражалось на великой княгине. Она прибегала к знахаркам: призывала к себе женку Стефаниду, прозванием рязанку, и какую-то безносую черницу; первая наговаривала воду, которой велела великой княгине смачивать себя и белье государя; вторая наговаривала масло и мед для натирания. Но это не помогало, и великий князь все скорбел. Во время объезда своих областей государь однажды увидел на дереве птичье гнездо и сказал: «Горе мне! Кому уподобляюсь? Ни птицам небесным, ни зверям земным, ни рыбам: все они плодовиты... И земле сей не уподобился я, ибо земля во всякое время приносит плоды свои». В Москве государь говорил боярам со слезами: «Кому по мне царствовать на Русской земле? Братьям ли? Но они и своих уделов устроить не умеют». Некоторые бояре сказали на это: «Великий государь! Неплодную смоковницу посекают и измещут из виноградника» (Намек на евангельскую притчу о смоковнице в винограднике (Лк. 13: 6–9). – Прим. ред.).
Но развод не был одобрен ни митрополитом Варлаамом, ни восточными патриархами и встретил осуждение в Максиме Греке, Вассиане Патрикееве и многих других. Митрополит был низложен. Максим Грек и Вассиан, обвиненные, что хулили русских чудотворцев, называя их «смутотворцами» за то, что те имели села и крестьян, а также и за то, что будто испортили своим исправлением церковные книги, – поплатились заточением. На многих бояр легла опала. Соломония в ноябре 1525 г. была силой приведена в наш Рождественский монастырь; сам митрополит обрезал ей волосы. На нее надели монашескую мантию и нарекли ей имя София, а потом она была отправлена в Суздальский Покровский женский монастырь. Герберштейн, повторяя рассказы врагов этого развода, говорит, что Соломония сопротивлялась постригу; дворецкий Иван Юрьевич Шигона будто при этом ударил ее, а насильственно постригаемая сказала: «Бог отметит моему гонителю». Мало того, враждебная сторона утверждала, что Соломония родила в монастыре сына Юрия и с затаенною местью воспитала его в своем духе.
В «свадебницы» (так называлось время от Святок до Масленицы), в январе 1526 г. государь женился на племяннице известного литовско-русского выходца князя Михаила Глинского, Елене. Свадьба была справлена с особой пышностью и со. всеми древнерусскими обрядами. Венчал сам митрополит. Согласно народным обычаям, тут был тысяцкий (государев брат князь Андрей), были дружки, свахи, опахивание жениха и невесты соболями, осыпание хмелем из золотой мисы, иконы с тафтяными убрусами, которые по концам «были сажены жемчугом», бархатные и атласные платки, ширинки, камки подножные, золотые и серебряные деньги, калачи, перепечи и сыры, караваи и свечи, поставленные в кади с пшеницей, кормление молодых жареным петухом и кашей; государев конюший – князь Федор Васильевич Телепнев – всю ночь разъезжал с обнаженным мечом вокруг подклети, или спальни. Роли дружек с обеих сторон исполняли знатнейшие бояре, а обязанности свах – знатные боярыни.
Василий III выказал большую любовь к своей молодой супруге, вероятно, кроме миловидности, владевшей более утонченными манерами, чем московские женщины того времени. Желая нравиться ей, великий князь, которому было под пятьдесят лет, вопреки господствовавшему у нас обычаю, сбрил свою бороду. Но, к огорчению Василия, первые годы его второго супружества оставались бездетными; великий князь с супругой начал усердно ездить по монастырям, раздавал щедрую милостыню и молил Бога о чадородии. В 1529 г. государь построил церковь в селе Дьякове близ Коломенского, где молился о даровании ему сына. Один из приделов этого примечательного по своему самобытно-русскому стилю храма посвящен зачатию св. Анны, а другой – зачатию Иоанна Предтечи. Говорят, будто юродивый Дементий предсказал беременной Елене, что от нее «родится Тит – широкий ум». Ростовская летопись говорит, что в ту минуту, когда (25 августа 1530 г.) родился Иван, воздух был потрясен неслыханными ударами грома, следовавшими один за другим при ослепительных молниях. Обрадованный отец повез младенца в Троицкую лавру, и там его окрестили у гроба св. Сергия; восприемниками от купели были два известных подвижника – столетний старец Касьян Босой и игумен Даниил Переяславский. Новорожденный был положен в раку преподобного. По этому случаю для мощей святителей Петра и Алексия были отчеканены новые великолепные раки; для первого – золотая, для второго – серебряная. В следующем году великая княгиня родила второго сына – Георгия. Тогда Василий III, обеспеченный в престолонаследии собственным потомством, разрешил своему младшему брату вступить в брак и женил его на княжне Хованской. От этого времени до нас дошли письма государя к своей супруге: в них обнаруживается его заботливость о детях и жене. Князь Василий, например, встревожился и засыпал жену вопросами о вереде (Веред – гнойный нарыв, чирей (устар.). – Прим. ред.) на шее, появившемся у сына Ивана; он поручает Елене посоветоваться об этом предмете с опытными боярынями.
Храм Св. Трифона, что в Напрудной, в Москве
Предыдущая | Оглавление | Следующая